Первая Московско-литовская пограничная война: 1486-1494

Темушев Виктор Николаевич

В 1493 г., уже после ответного похода московских воевод на города Поугорья и Верхней Оки, великий князь Александр выражал смоленскому наместнику Юрию Глебовичу готовность «со всими нашыми землями» выступить «безъ мешканья» против неприятеля «ку обороне панъства нашого и всих добрыхъ людей подданыхъ нашыхъ». Вперед будто бы был выслан новогородский наместник пан Юрий Пацович ^{120} . Таким образом, к началу 1493 г. в ВКЛ была, наконец, осуществлена мобилизация военных ресурсов на войну с Москвой. Но, очевидно, сам великий князь литовский осознавал мизерность своих возможностей. Приоритетной стала задача заключения мира, даже путем значительных уступок. С панами радой было условлено на переговорах отступиться от претензий на Великий Новгород, Великое княжество Тверское, Великое княжество Рязанское и т.д., «aby dokonczanie tym sie newzruszylo» ^{121} .

Приход к власти в ВКЛ великого князя Александра, действительно, стал рубежом между двумя периодами как, в целом, внешней политики государства, так и, в частности, в ходе московско-литовской пограничной войны. Правительству ВКЛ срочно пришлось налаживать связи с отделившейся Польшей, подтверждать договоры с другими соседями,

изыскивать внутренние возможности для ведения войны. Состоянием нестабильности, уязвимостью обороны ВКЛ поспешил воспользоваться великий князь Иван III. Такая естественная реакция Москвы на ослабление западного соседа и была воспринята рядом исследователей в качестве начала настоящей войны.

Таким образом, датировка первой пограничной войны ВКЛ с Великим княжеством Московским остается открытой. И если окончание войны не может вызвать сомнений — 5 февраля 1494 г., день заключения мирного договора («вечное докончанье») ^{122} , то ее начало твердо определить сложно. Поскольку война так и не была объявлена ^{123} , [7] а во время ее ведения не прерывались дипломатические связи. Обе стороны обвиняли друг друга, отрицая враждебность своих действий и стремясь перевести вину на соседа. Ситуация осложняется тем, что основной источник, содержащий абсолютное большинство данных о литовско-московских отношениях (посольские книги), сохранился только с 1487 г., хоть известно, что, например, в 1484 г. в Москве находился посол от короля Казимира Ян Забережский ^{124} .

7

В Устюжской летописи под 1492 г. сохранилось следующее известие: «Toe же зимы король литовский изшел Андреян, и на его место сын его князь (седе) Александр и разметные послал» (ПСР Л.Т. 37. Устюжские и Вологодские летописи XVI-XVIII вв. Л., 1982. С. 98). Однако больше нигде объявление войны со стороны ВКЛ не находит подтверждения.

В сентябре 1487 г. в Москву прибыло посольство от венгерского короля Матвея Корвина во главе с дьяком Иваном ^{125} . В ответной речи великого князя Ивана III, озвученной венгерскому послу дьяками Андреем Одинцом и Федором Курицыным, заявлялось следующее: «Наш пак посол Федор, как до нас дошол и грамоту королеву утверженую до нас донесл, и мы, видев грамоту утверженую брата своего королеву, тогды ж с Божьею волею почали есмя дело делати и наступили есмя на своего на вопчего недруга на Казимира на короля на Полского и не съ одну сторону» ^{126} . Посол Федор (Курицын) вернулся в Москву в конце 1486 или начале 1487 г. ^{127} Таким образом, московское правительство официально уведомляло третью, враждебную Казимиру, сторону о начале в конце 1486- начале 1487 г. войны с Великим княжеством Литовским. И еще раньше, с послом Федцей Кузминским, венгерскому королю были отправлены уверения, «что нам с Королем с Полским миру нет» ^{128} . Однако, как выясняется из инструкций, данных отправлявшемуся в Венгрию послу Штибору, под «почином и наступом» на короля Казимира понимались захват Великого княжества Тверского, чей правитель «был заодин» с королем, а также удержание у «недруга» ряда городов и волостей, среди которых названы Великие Луки и Ржева (Пустая) ^{129} . Речь идет о событиях 1478 и 1485 гг., которые трудно расценивать как военные действия, направленные непосредственно против короля Казимира. Становится очевидной дипломатическая уловка, несомненной целью которой являлось побуждение к военным действиям против Польши и Великого княжества Литовского еще одной стороны. При этом даже факт сохранявшихся московско-литовских дипломатических связей объяснялся не стремлением заключить мир с Казимиром, а всего лишь желанием решить порубежные дела ^{130} .

Тем не менее к тому же времени относятся более определенные данные о начале конфронтации на московско-литовской границе.

Согласно с первыми страницами московско-литовских посольских книг в 1487 г. (возможно, уже и в 1486 г., если относить те события, о которых сообщали послы, к более раннему времени) на границе не было спокойствия. Может быть, пограничные стычки (т.е. война с таким характером ведения) начались еще раньше? В инструкции московскому послу в Крым князю Василию Ноздреватому предписывалось на вопрос о целях приезда упомянутого выше Яна Забережского в Москву отвечать, что король прислал того «о порубежных делех» ^{131} . К тому же московский великий князь неоднократно давал понять, что король польский и великий князь литовский его враг, с которым должен воевать и крымский хан ^{132} . Таким образом, если война и не шла в первой половине 80-х гг. XV в., то подготовка к ней активно велась, и уже возникали какие-то конфликты на границе.

Крымские посольские книги велись с 1474 г. Из них можно узнать если не о событиях, которые реально происходили между Москвой и Вильно, то о намерениях и пожеланиях московской стороны, например, утвердить мирные отношения с западным соседом или, наоборот, подбить крымского хана на войну с ним. Периоды стремления к миру и желания войны московской стороны в крымских посольских книгах отразились очень точно. В 1474-1480 гг. Иван III последовательно называл Казимира своим врагом, с которым должен был бороться и крымский хан. В 1481-1482 гг. отношения между Москвой и Вильно смягчились, чувствовалось стремление Ивана III отговорить хана от похода на ВКЛ ^{133} . Наконец, встречались прямые свидетельства о попытках установления мирных отношений Москвы и Вильно, хотя неудачных [8] . Даже после охлаждения московско-литовских отношений [9]

Иван III не планировал враждебных действий против ВКЛ, так как «нынеча делает свое дело с казанским» ^{134} . 3 мая 1482 г. московский великий князь снова подталкивал Менгли-Гирея идти на ВКЛ, хотя у хана и был заключен договор с королем Казимиром ^{135} . Сам московский князь, как и позднее, военных действий против ВКЛ не начинал [10] . Новый этап обострения отношений наблюдался с начала 1486 г. С этого времени засвидетельствованы не только заявления о враждебных отношениях и подстрекательство хана к набегам на территорию ВКЛ, но и факты непосредственного московского наступления.

8

В начале 1482 г. «король ко мне (Ивану III. — В. Т.)присылал послов своих о люби и о докончаже, и яз к нему своих послов послал» (Там же. Т. 41. № 7. С. 29).

9

«Он [король] нынеча с моим осподарем любви и докончашя не хочет» (Там же. Т. 41. №7. С. 30).

10

В марте 1484 г. Иван III через посла боярина В.И. Ноздреватого уверял крымского хана, что «а каково будет мне с королем дело, и аз тобя без вести не держу» (Там же. Т. 41. № 10. С. 38). Понятно, о каком «деле» идет речь, и, значит, войны еще не было.

В марте 1486 г. московскому послу боярину Семену Борисовичу, который отправлялся в Крым, впервые предписывалось отвечать на возможные вопросы хана Менгли-Гирея следующим образом: «Послы меж их (Иваном III и Казимиром. — В. Т.)ездят о мелких делех о порубежных; а гладости никоторые и миру осподарю нашему великому князю с королем нет» ^{136} . И после, чтобы подтолкнуть хана к активным действиям против ВКЛ, открыто заявлялось: «А осподаря нашего великого князя люди безпрестанно емлют королеву землю» ^{137} . Характерно, что московский посол должен был отговаривать хана идти «в Путивлю, или на Северу», а направить его на Подолье или Киевщину ^{138} . Северщина уже представлялась сферой московских интересов, поэтому Москва не была заинтересована в ее разорении.

Таким образом, уже в начале 1486 г. между сторонами велись боевые действия. Московско-литовская война началась. В сентябре того же года в ответе хана Менгли-Гирея она получает свое название - «литовская» ^{139} .

К тому же 1486 г. относятся и другие, более конкретные, известия о войне, как уже начавшейся.

В начале июня 1486 г. [11] через посла Зеньку Казимир Ягайлович передал Ивану III жалобу мценского и любутского наместника князя Дмитрия Путятича о том, что «съ твоее (московского великого князя. — В.Т.)земыи люди нашимъ людем вкраинным мецняномъ и любучаномъ многие шкоды починили в татбах и въ розбоехъ, и в грабежох тыми разы недавно» ^{140} . Также с ведома, а скорее всего, по приказу Ивана III 8 мая (накануне Николина дня) 1486 г. люди великого князя рязанского Ивана Васильевича пришли под Мценск, «место выжъгли, села повоевали и многие шкоды починили и люди головами в полонъ повели» ^{141} . Необходимо заметить, что нападению подверглись не пограничные князья и их вотчины, а великокняжеские владения, управлявшиеся державным наместником. Это свидетельствует о таком уровне конфронтации, который уже нельзя представить мелкими пограничными столкновениями или «разборками» местных князей. Нужно думать, что оба нападения осуществлялись с расчетом именно на реакцию верховских князей — вассалов Казимира. Целью было желание ослабить позиции литовской великокняжеской власти в регионе с господством полусамостоятельного княжеского землевладения, чтобы обеспечить на него влияние Москвы.

11

Документ имеет дату: индикт 4, июнь 3, что выпадает именно на 1486 г.

Осенью 1487 г. в Москву прибыло посольство великого князя литовского Казимира во главе с князем Тимофеем Владимировичем Мосальским. 6 октября князь выступил перед московской стороной с речью [12] . Все содержание последней, смысл и даже терминология свидетельствовали о трактовке событий, которые разворачивались на московско-литовском пограничье, как начале войны. Слово «война» звучало неоднократно, хотя под ней понимались отдельные враждебные действия со стороны Москвы, а не вообще все события.

12

Ответ на речь литовских послов был представлен уже на следующий день — 7 октября.

Среди многочисленных жалоб на действия московских удельных князей, наместников и даже великокняжеского дьяка встречаем перечень событий еще 1486 г. Выясняется, что «тому год минул», как на пограничные земли ВКЛ обрушился вал нападений ^{142} . Важно обратить внимание на то, что события датируются 1486 г. Именно с него началось непрерывное давление на пограничье ВКЛ. В то время как на северном участке московско-литовской (ранее — новгородско-литовской) границы было еще тихо, а около бывшего Тверского княжества, Можайска, Медыни, в Верхнем Поочье мирная жизнь была прервана. Ошибочно считать, что вся московско-литовская граница стала линией фронта. Оставались районы, вообще не затронутые опустошением — большая часть западной ржевской и некоторые отрезки вяземско-можайской границ. Но причиной была их природная обособленность, болота и леса «позаботились» об их защите. Вероятно, там московские владения (освоенные или по какой-либо причине полезные земли) не соприкасались с литовскими.