Первая оборона Севастополя 1854–1855 гг. «Русская Троя»
Шрифт:
Ст. II. Настоящая Конвенция, приложенная к общему Трактату, подписанному сего числа в Париже, будет ратификована, и ратификации оной будут разменены в течение четырех недель, а если можно, и прежде.
М. П. Погодин [34] (Комментарий к Парижскому трактату)
Я прочел трактат, и вот впечатления, им во мне произведенные: Турция не существует более в Европе, она разделена и оставляется только на время в газетах, пока окажется возможность договорившимся державам привести в исполнение междустрочные условия и вступить во владение
34
Погодин Михаил Петропич (1800–1875) – русский историк, писатель, академик Петербургской АН (1841). Сторонник норманнской теории происхождения русского государства. Во взглядах близок к славянофилам. Пропагандировал идею славянского единства.
Кто же новые владетели?
Об них можно только догадываться.
Франция и Россия.
Франция, Россия и Англия.
Франция, Россия, Англия и Австрия.
Франция и Англия.
Франция, Англия и Австрия.
Каждая из этих возможностей имеет за себя и против себя различные соображения. Разберем их одну за другою.
Турцию разделили Франция и Россия, потому что они сильнее прочих государств и могут удержать свою добычу, несмотря ни на какие сопротивления. Разделить вдвоем удобнее и выгоднее, нежели втроем или вчетвером, а Бонапарт умнее всех.
Франция и Россия могут удержать свою добычу, сказал я, но все-таки удержание будет им стоить великих усилий и жертв при сопротивлении Англии, Австрии и, следовательно, Германии, и конца войне, вражде не видать. Такое тревожное владение не слишком привлекательно, и третий выделок из турецких обширных владений лучше их всех обеспечит. Следовательно, вторая возможность – с Англией, сильной своими флотами, капиталами и связями, вероятнее первой.
Приобщение Англии может быть временное, если Бонапарт питает корсиканскую вендетту, а кто его знает! Война с Англией может быть начата им когда-нибудь и по разделении Турции с полною надеждою на успех при содействии России и, пожалуй, Америки.
А Австрия? Может быть, получила что-нибудь из милости на первых порах, а вероятнее отстранена; ибо действия в Италии показывают, что союзники к ней не расположены и сочувствия она не имеет нигде. Следовательно, четвертая возможность имеет менее всего в свою пользу.
А что имеет за себя пятая возможность, т. е. разделение Турции между Францией и Англией?
Проницательность английского правительства, которое, без сомнения, видело свои опасности и не могло начать войны, не могло предложить Наполеону такое деятельное содействие, не застраховавшись вполне на все возможные случаи. Может быть, они сковались между собою, и Англия, закоренелый враг и соперник России, вспомоществуемый духом Запада, увлекает Наполеона с собою, несмотря на естественные выгоды его с Россией.
Как бы то ни было, пьеса еще не вся; опустился занавес по окончании только одного действия. Игра не прекратилась, а игроки после партии обменялись между собою местами и расселись иначе, ожидая новой вздачи. Вопрос восточный не решен: продолжение впредь!
Настоящий мир есть во всяком случае временный, перемирие вследствие истощения средств у воюющих держав, по обороту общественного мнения или по другим внутренним обстоятельствам и признакам, коих мы, посторонние наблюдатели, ни заметить, ни оценить не можем.
Правительство и общество, и все мы прельщаемся мыслию о союзе с Францией, союзе естественном и выгодном; но благоразумие велит нам смотреть в оба глаза и стоять бдительно на страже, потому что на карту положится много, очень много, и вопрос «быть или не быть» остается во всей своей силе, хотя, разумеется, с большею надеждой на спасение.
Не слишком
35
После нас – хоть потоп! (франц.)
Нет, этого не может быть: тысячи людей и миллиарды денег – не может быть, чтоб были положены Францией для одной славы, для препровождения времени, в угоду Англии и Австрии. Игра не стоила для нее свеч! Что-нибудь да кроется другое, к чему и должны мы быть готовы.
Обратимся теперь к настоящему трактату.
Настоящий трактат без тайных соглашений между кем бы то ни было не имеет никакого смысла и заключает в себе для России непременное побуждение к войне.
Трактатом закрывается вход в Черное море военным судам. Да об этом и говорить было нечего: в мирное время какая нужда военным судам ходить по Черному морю? Военные суда опасны в военное время, а в военное время может всегда пустить их Турция, как это теперь и случилось, – и тогда чем же вы прикажете России защищать свои берега без флота, без крепостей, без арсеналов?
Турции она может не опасаться, но кто же поручится за морские державы, чтоб они не повторили когда-нибудь нападения по тем или другим причинам? Есть ли тут человеческий, не только политической смысл? Берегов своих Россия, ни какое другое государство, открывать не может, принимать меры для своей обороны по народному праву и по естественному инстинкту самосохранения должно и по отношениям к своему народу обязано. Какое государство во всей истории налагало на себя руку? Укрепляет же Англия свои берега, несмотря на entente cordiale [36] с Францией. Мы должны разрушить у себя Севастополь, а они могут утверждаться в Гибралтаре, Мальте и Корфу! Мы не смей строить судов, а Австрия основывает флот «для предстоящей борьбы на Востоке»!
36
Сердечное согласие. (франц.)
Если Россия согласилась на противоположную меру, то разве только временно, по соглашению с Францией или без соглашения, по невозможности продолжать войну.
Возвращаемся к трактату. Россия и Турция обязаны иметь по шести военных судов в Черном море. А если турецкие корабли уведет какой-нибудь новый капитан-паша в Александрийскую гавань, на поклон египетскому паше, или сожжет по неосторожности, сгноит по небрежению, тогда что делать России? Не должна ли она будет уничтожить свои суда? Иначе с шестью пароходами она будет опасна для Турции так же, как прежде с неограниченным своим флотом.
Хорошо – Турция безопасна со стороны России, а со стороны западных держав, со стороны даже Египта, Греции, Ионических островов? Все они могут делать с Турцией что вздумается, имея флоты, которым противопоставить нечего. Если Турция может иметь флот на Средиземном море или в Египте, то она опасна для России. Если не может иметь там ничего больше, то, обеспеченная со стороны России, она будет отдана произволу любой морской державы. По какому же это праву, если ее самостоятельность составляет главную задачу и главное условие всей европейской политики?