Первая роза Тюдоров, или Белая принцесса
Шрифт:
— Благодарю вас, — сказала я, слегка поклонившись, и она, глянув на меня, заметила:
— Кстати, приготовления к свадьбе идут полным ходом. А на будущей неделе вы все сможете посетить королевскую гардеробную и примерить свадебные наряды. И подвенечное платье тоже почти готово. Я приняла решение, что всем вам стоит присутствовать на свадьбе.
— Мне стоит присутствовать на собственной свадьбе? — сухо переспросила я и заметила, как на щеках леди Маргарет вспыхнул румянец раздражения.
— Всей вашей семье, — поправила она меня, и моя мать, одарив ее самой сладкой
— А как насчет принца Йоркского?
После этого вопроса в комнате на мгновение воцарилось поистине леденящее молчание; казалось, всех вдруг сковал жестокий мороз.
— Принц Йоркский? — медленно переспросила леди Маргарет, и я отчетливо услышала, как дрогнул ее жесткий голос. Она смотрела на мою мать с нескрываемым ужасом, опасаясь услышать нечто смертельно для себя опасное. — Что вы хотите этим сказать? Какой еще принц Йоркский? Что вы такое говорите? Что вы имели в виду?
Моя мать отважно встретила ее взгляд и повторила свой вопрос:
— Надеюсь, вы не забыли пригласить принца Йоркского?
Леди Маргарет побелела как мел. Я видела, как судорожно она вцепилась в подлокотники кресла — даже ногти побелели; ее явно охватила паника. А моя мать тем временем развлекалась — так дрессировщик порой пытается раззадорить своего медведя, дразня его длинным хлыстом.
— Кого вы имеете в виду? — почти взвизгнула леди Маргарет. — Уж не предполагаете ли вы… — Она не договорила; у нее, по-моему, даже дыхание перехватило от ужаса перед тем, что она может сказать. — Вряд ли можно говорить…
Одна из ее фрейлин шагнула к ней:
— Ваша милость, вам нехорошо?
Моя мать с затаенным интересом наблюдала за этой сценой — так алхимик наблюдает за таинственными трансформациями знакомого вещества. Оказывается, эту выскочку, именующую себя «миледи королева-мать», охватывает леденящий ужас при одном лишь упоминании принца Йоркского! Вдоволь налюбовавшись столь впечатляющим зрелищем, моя мать поспешила снять с леди Маргарет сковавшие ее чары.
— Я всего лишь имела в виду Эдварда Уорика, сына герцога Джорджа Кларенса, — почти ласково пояснила она.
Леди Маргарет судорожно вздохнула.
— Ах, этого! — сказала она. — Юного Уорика… Я о нем и позабыла совсем.
— А кого же еще? — сладким тоном спросила моя мать. — Кого еще, по-вашему, я могла иметь в виду?
— Нет, разумеется, внуков графа Уорика я не забуду, — леди Маргарет тут же вновь обрела прежнее достоинство. — Я и для них наряды заказала, и для ваших младших дочерей тоже.
— Как это приятно! — любезно откликнулась моя мать. — А когда, кстати, состоится коронация моей старшей дочери?
— Чуть позже, — сказала леди Маргарет, все еще чуть задыхаясь; она явно еще не отошла от пережитого потрясения и слова выговаривала медленно, хватая воздух ртом, словно выброшенный на берег карп. — Вскоре после свадьбы. Когда я решу.
К ней подошла одна из фрейлин с бокалом мальвазии. Леди Маргарет отпила глоток, затем еще и еще, и вскоре сладкое вино вернуло краску ее побледневшим щекам.
— После свадьбы новобрачные отправятся в путешествие по стране —
Моя мать небрежно кивнула, словно это было не так уж и важно, и заметила:
— Ну да, разумеется. Ведь Элизабет и без того принцесса по рождению. — Она прекрасно понимала, что быть по рождению принцессой Йоркской куда лучше, чем каким-то десятым претендентом на трон, и втайне радовалась, что сумела уязвить леди Маргарет.
— Мне бы хотелось, — сменила тему миледи, — чтобы дитя — мальчик это будет или девочка — появилось на свет в Винчестере, в самом сердце нашего старого королевства, королевства Артура. — Она явно пыталась придать прежнюю значительность каждому своему слову, но, увы, тщетно. — Ведь мой сын — потомок самого Артура Пендрагона.
— Правда? — воскликнула моя мать со сладчайшей улыбкой. — А я-то думала, что он — потомок бастарда из рода Тюдоров и рожден овдовевшей Екатериной Валуа от своего второго мужа Оуэна! Ведь так и не было доказано, что тайный брак Екатерины и Оуэна действителен. Каким же образом эта линия восходит к королю Артуру?
Леди Маргарет побледнела от гнева, а мне захотелось дернуть мать за рукав и напомнить ей, что пора бы прекратить мучить эту жестокую особу. Она и так вывела леди Маргарет из себя одним лишь упоминанием о принце Йоркском. К сожалению, при дворе Тюдоров мы пока что являлись всего лишь просителями, и не было ни смысла, ни тем более выгоды в том, чтобы доводить мою будущую свекровь до белого каления.
— Мне нет нужды объяснять вам, кто именно является предками моего сына; вы лишь благодаря нам были восстановлены в правах королевской вдовы и вновь обрели прежний титул, иначе вы бы так и остались тем, кем вас назвал парламент: прелюбодейкой. — Леди Маргарет и не думала отступать. — Что ж, о приготовлениях к свадьбе я вам уже сообщила, так что не стану вас больше задерживать.
Моя мать, продолжая стоять с высоко поднятой головой, улыбнулась в ответ и сказала с поистине королевским достоинством:
— Очень вам благодарна.
— Мой сын хотел бы увидеться с принцессой Элизабет наедине, — поспешно сказала леди Маргарет и кивнула пажу: — Проводи принцессу в личные покои короля.
Выбора у меня не было. Пришлось идти по бесконечной анфиладе залов и коридоров в королевские покои. Рядом с ними находились и покои королевы-матери. У меня сложилось ощущение, что эти двое — сын и мать — всегда располагаются чуть ли не в смежных комнатах, точно супруги. Король сидел за столом, который я сразу узнала: в последнее время этим столом всегда пользовался мой любимый Ричард, но вообще-то стол был сделан для моего отца, короля Эдуарда, как и рабочее кресло. Было как-то странно видеть Генриха сидящим на этом кресле и за этим столом, где до него подписывали документы два брата-короля, Эдуард и Ричард. Однако он держался вполне уверенно, по-королевски, и мне пришлось вспомнить, что он — действительно наш новый король, и вскоре его бледное, вечно встревоженное лицо будет выгравировано на новеньких английских монетах.