Первая версия

Незнанский Фридрих Евсеевич

А они — совсем другие. Взять, к примеру, компьютер. Я еще помню, как в нашем доме появился первый телевизор, очень приличный по тем временам «Рекорд». У одних наших родственников еще долгие годы работал ламповый телик из первых советских, с экраном размером с записную книжку. Компьютеры, насколько я теперь себе представляю, занимали целые этажи научных институтов и вычислительных центров. Теперь вот он — небольшой ящик и экран. Перед экраном сидит Сережка, который с этим ящиком на «ты».

Я, конечно, слегка научился тыкать пальцами в клавиши, но не более того. Не подружились

мы с ним по большому-то счету.

А Серега так и вьется вокруг него, кажется, и компьютер отвечает ему взаимностью. Если на минутку предположить, что компьютер стал женщиной, то Ломанов наверняка за ней приударил бы, а то и женился. Вот было бы горе для Верочки!

— Доброе утро, Александр Борисович!

— Здравствуй, Сережа! Все машину обыгрываешь?

— Да что тут играть! Вот я вчера у своего три партии подряд на четвертом уровне выиграл.

— Во что играли-то? В казаков-разбойников?

— Обижаете, Александр Борисович! В древние и благородные шахматы.

— Ты вот со мной попробуй как-нибудь сразись. Я когда-то неплохо играл.

Ломанов с чуть заметной снисходительностью улыбается и говорит:

— Непременно. Как только прикажете. Посмотрите, мне новую игру записали. То есть она, конечно, древняя как мир, вы тоже в нее наверняка в школе на уроках играли. Но здесь этот самый морской бой идет между Россией и Украиной.

Я смотрю на цветной экран, как украинские и российские корабли пуляют друг в друга огненные снаряды, и мне не нравится эта игра.

Да, — говорю я, — мы такой дикости и представить себе не могли. Идея войны России с Украиной еще несколько лет назад показалась бы бредом сивой кобылы, белены обожравшейся. Конечно, мы подшучивали на предмет хохлов и сала в шоколаде, но чтобы такое... Ладно, Сережа, вырубай свои игры, пора заняться делами. Что там у тебя с коллекцией Кульчинского?

Сергей пощелкал кнопками компьютера, пошевелил «мышью», экран стал черным, и на нем загорелись разной величины живые мерцающие звездочки.

— Старуха утверждает, что безделушками слишком пристально интересовался племянник Кульчинского, некий Воропаев, личность довольно неприятная. Я о нем выспрашивал у директора «Антиквара» на Якиманке, тот говорит, что этот Воропаев пару раз пытался всучить ему какие-то весьма подозрительные вещицы...

— Займись этим Воропаевым, особенно его возможными, связями с людьми, имеющими отношение к таможне. У них явно есть хорошо налаженные каналы, вещицы потом всплывают и в Европе, и в Америке. Совсем недавно представители Интерпола сняли с аукциона «Сотбис» восемь русских картин восемнадцатого века и три иконы шестнадцатого. Конечно, этот Воропаев скорее всего мелкая сошка, но на малька, глядишь, и щука поймается.

— Александр Борисович!— заглянула в кабинет Верочка, устремив свои глазки вовсе не на меня, а на моего стажера. — Вас просит зайти Константин Дмитриевич.

Да,

спасибо, иду. Сережа, в общем, так. Если меня не будет, то связывайся напрямую с МУРом. Со Славой Грязновым, то есть... — Я на секунду задумался: — С майором Грязновым, старшим инспектором. Если вдруг возникнут какие-то сложности, то от моего имени обращайся непосредственно к начальнику МУРа, Александре Ивановне Романовой. Но не злоупотребляй этим — она дама крутая. Хотя и добрая. К тем, кого любит. Ей звони, если этот Воропаев начнет слишком выпендриваться.

Практически у двери я завершил свои начальственные наставления:

— На худой конец, по новому положению мы имеем право задержать его на тридцать суток. Посидит во внутрянке на Петровке в такую жару, да еще ребята Александры Ивановны с ним побеседуют. Он у нас тогда станет разговорчивым, как Дед Мороз на детской елке. В пятом по счету садике. Все понял?

— Так точно, господин следователь по особо важным делам!

— Ты мне этого «господина» брось. Это уж пусть «Коммерсантъ» изгаляется. Все, поехал! Хотя нет, подожди меня здесь. Может, Меркулов что-нибудь срочное подбросит. За ним это водится. Он же у нас теперь большой начальник. Пока сиди на телефоне.

Уходя, я как бы боковым зрением вижу скромную Верочку, проскользнувшую в мой кабинет. Возможно, не только у компьютера есть шансы на благосклонность стажера...

Глава вторая УБИЙСТВО ПО ШЕРЛОКУ ХОЛМСУ

Хоть Костя и зам прокурора страны по следствию, но все-таки могли бы мы с ним как-нибудь вечерком посидеть за бутылочкой «Смирновской». Зря я, наверное, обижаюсь. После всех этих думских постановлений и президентских указов все административные учреждения нашего строгого профиля перешли едва ли не на казарменное положение. Личное время Кости спрессовалось, похоже, столь плотно, что туда не то что бутылку, а и рюмочку не вольешь.

Я поднимаюсь и вспоминаю этот идиотский морской бой между Россией и Украиной. Шутки шутками, а мне как-то не по себе.

В приемной у Костиного кабинета, как и положено по статусу, секретарша — новая, солидная, Валерия Петровна, молодящаяся дама лет тридцати — пятидесяти. Возраст ее удивительным образом зависит от освещения и погоды. Перед тем как зайти к Косте, я словно монетку в игральный автомат опускаю: задумываю число. И, честное слово, ежели совпадает, я по-настоящему, почеловечески счастлив. Ура! Нынче совпало — тридцать три, тютелька в тютельку. Ай да Турецкий, глаз — ватерпас.

— Доброе утро, Валерия Петровна!

— Здравствуйте, Александр Борисович. Вас ждут.

Костя восседает за огромным столом на фоне

огромной карты СССР. В его кабинете все монументально, капитально и неуютно. То ли дело его старый кабинет на Новокузнецкой с потертым сейфом и геранью на подоконнике.

— Вызывал, Константин Дмитрич?

— Вызывал, вызывал. Садись. — Меркулов выходит из-за своего безразмерного стола и садится напротив меня в кресло.