Первая жена

Агурбаш Ольга

– Пап, не волнуйся, я рядом! Я всегда тебя поддержу!

На деле же ситуация выглядела точно так же, как и в школьные годы: путешествия, поездки, клуб «Искатель», который он организовал на факультете, а учеба и уж тем более мысли о бизнесе – по остаточному принципу.

Саня, отчаявшись, предпринял еще одну попытку привлечь сына к своему делу. Он уговорил его на два года поехать в Англию, подучить язык и усилить экономическое образование. Виктор долго сопротивлялся, но из уважения к отцу согласился. Скучал там, тосковал, учился с неохотой и рвался домой.

Развод родителей он переживал тяжело, тем более что излить душу и поделиться было не с кем. Там, на чужбине, друзей он не обрел, а те приятели, которые окружали

его, не годились быть посвященными в его личные переживания. С отцом Виктор созванивался часто, хотя разговоры получались какими-то сухими, дежурными. С матерью беседы не складывались вовсе. Она была почти всегда без настроения, на звонки реагировала вяло, и Виктор, не зная, о чем говорить с ней, грустил еще больше, чем до звонка. Правда, со временем он стал замечать у матери изменение тона. Она немного повеселела, рассказала, что устроилась на работу, но все равно разговоры в основном велись вокруг учебы Виктора, его досуга и планов на встречу. Как-то так получалось, что они никак не могли увидеться. Майя периодически собиралась полететь в Лондон навестить сына, но почему-то все время откладывала поездку, а Виктор, хоть постоянно и стремился домой, тоже никак не прилетал.

*

Светлана, влюбившись в Васю, не представляла себе, во что эта влюбленность выльется. Собственно говоря, никто никогда, наверное, не представляет себе этого, поскольку что влюбленность, что любовь – явления непредсказуемые. Однако она, имея пусть небольшой, но все-таки опыт общения с молодыми людьми, предполагала легкий флирт или недолгий роман. Не более того.

Вася, будучи старше ее чуть ли не на десять лет, оказался разведенным мужчиной, имеющим двоих детей. Жениться второй раз он категорически не собирался. Во всяком случае, в ближайшее время. Светлана поначалу не очень-то делала на него ставку. Ну подумаешь, влюбилась! В первый раз, что ли? Однако время шло, отношения развивались, чувства крепли, и она сама не заметила, как целиком и полностью погрузилась в Васину жизнь. Она переехала к нему, вела хозяйство, занималась бытом, кухней, поддержанием порядка в доме. К учебе охладела. Родители, понятное дело, отошли на второй план. Их раздор, разрыв и последующий за этим развод больно задел и ее. Однако, не зная, как поддержать каждого из них, она предпочла самоустраниться и затаиться. Не влезать, не мешать, не навязываться! Такую удобную для себя формулировку она выработала в те дни и придерживалась ее…

Ее даже удивил звонок отца, когда тот попросил уделять матери больше внимания. Светлане совсем не трудно было звонить маме чаще, однако искреннюю поддержку она вряд ли могла бы оказать. Наверное, потому, что сама до конца не могла понять, кому сочувствовать, сочувствовать ли… Себя она, скорее всего, ощущала на месте новой папиной жены и даже, возможно, завидовала ей, потому что замуж за Васю уж очень хотелось. А мать в ее представлении являлась прообразом старой жизни и зеркально отражала для Светы первую жену Васи. Примеряя ситуацию родителей на себя, Света лишь усугубляла свой внутренний конфликт. И маму жалко, и в то же время она сама виновата в разводе. И папа вроде бы не прав, поскольку оставил маму. И в то же время счастлив: обрел новую жену, родил очередного ребенка. И кого ей, Светлане, в этой ситуации поддерживать? Маму? Папу? Да лучше бы ей самой жить своей жизнью, со своим любимым Васей и попробовать разобраться с собственными комплексами. Но оказалось, что так не бывает: здесь чувствую, а здесь нет, над этим думаю, а над тем – не хочу.

Вечный внутренний диалог мучил Светлану. Поделиться своими сомнениями ей было не с кем. Ну не с подругами же одногодками! Они казались ей глупыми, примитивными и абсолютно неинтересными. Сплошные шмотки на уме. Шмотки и ночные клубы. А что хорошего в этих клубах? Наркота и беспорядочные половые связи. Светлане это совсем не нужно. У нее есть Вася, есть налаженная почти семейная жизнь, а всякие

глупые разговоры мнимых подружек вызывают лишь скуку и ощущение зря потраченного времени.

Папа периодически звонил, интересовался учебой. Он постоянно чего-то требовал от дочери, на чем-то настаивал, руководил, выражал недовольство. Она и раздражалась этими действиями отца и, очевидно, нуждалась в них, так как он был во многом прав, хотя ей совсем не хотелось признавать это.

Ну, к примеру, учеба! Да Светлана вообще готова бросить институт, родить Васе ребенка и полностью погрузиться в женско-материнское счастье. Но… у Васи уже росли двое ребятишек, и от Светы он, похоже, вообще ничего не хотел – ну живет с ним женщина, и хорошо! И в то же время Света не могла не понимать, что институт при соответствующем к нему отношении гарантировал знания, диплом, хорошее образование и возможность достойно зарабатывать, что означало независимость. Отец делал акцент именно на независимости, а Света мечтала как раз об обратном – целиком и полностью зависеть от Васи. Хотя, конечно, в глубине души не могла не признать правоту отца. И шла на занятия, и сдавала сессии, и переходила с курса на курс.

По поводу замужества она также была согласна с отцом. Не просто согласна, а стремилась замуж всей душой! Но что она могла сделать? Отец требовал возвращения домой, раз уж речь не шла об официальном оформлении отношений, но на это Света пойти никак не могла. Возвратиться домой – значило потерять Васю, а представить себе такое было немыслимо.

Отец настаивал, Света плакала, Вася раздражался… Решения Света не видела. Такого решения, чтобы и отцу угодить, и себе не навредить, и Васю не обидеть. Такого не получалось. Вот и мучилась она, запрещая себе глубоко погружаться в суть происходящего. А на поверхности как будто все кое-как, но получалось. Она с Васей мирно сосуществовала под его крышей. В отношениях с ним по большому счету ее все устраивало. Единственное – папа никак не успокаивался. Да еще и маму подключил. Та и поддерживала дочь, но иной раз такое говорила, что Света начинала страдать пуще прежнего.

– Дочка, как дела? – спрашивала мама.

– Все хорошо! – бодро начинала Света.

– Чем занимаетесь?

– Вася телевизор смотрит, я в «Одноклассниках» сижу.

– Какие планы на выходные?

– Планы? – повторяла вопрос дочь. И голос ее тускнел, теряя уверенность. – У Васи дети по воскресеньям. Они, по-моему, в зоопарк собирались, если дождя не будет.

– А ты? Может, в гости приедешь? Или в кино сходим? – Майя брала в руки журнал и начинала изучать расписание сеансов.

– В кино? – вновь переспрашивала дочь. – Можно, конечно… – голос сникал окончательно. – Только мне же обед надо готовить, убираться, да и глажки накопилось…

– Свет! – Майя поначалу мягко, а потом все активнее пыталась подвести дочь к осознанию своего положения. – Тебе не кажется, что твоя жизнь – это не жизнь молодой девушки?

– Почему это? – вскидывалась та.

– Телевизор, уборка… Скукотища какая-то!

– А мне нравится моя жизнь! – вызывающе парировала Света. – Чем твоя лучше?! – скорее всего, она не понимала, что ступает на запретную территорию, но остановиться не могла. – Чем?! Развестись и сидеть одной? Очень весело!

– Света! Не заплывай за буйки! – урезонивала мать. – Дети не судят родителей! И уж тем более не имеют права осознанно причинять им боль.

– А родители? Они могут обижать детей? Могут причинять им боль? – Свету несло. Она зловеще шипела, сдерживая себя, чтобы не сорваться на крик и не потревожить Васю у телевизора.

– Это я тебя обижаю? – изумлялась Майя.

– Да! И ты! И папа! Вы не просто обижаете. Вы мучаете меня, терзаете, рвете мне сердце!

– Прости! – только и говорила Майя, понимая, что происходит в душе дочери, искренне сочувствуя ей и отдавая себе отчет в том, что только время расставит все по местам. Время и здравый смысл.