Первая жена

Агурбаш Ольга

Спустя пару лет после этого она счастливо вышла замуж и всех своих бывших любовников вычеркнула из жизни. Если кто-то звонил по старой памяти, она говорила:

– Я замужем. Больше звонить не нужно.

Кто-то внимал. Другие, более настойчивые, оставляли за собой право поздравлять ее трижды в год: на Новый год, на Восьмое марта и на День рождения. Ну в этом праве разве можно отказать?

Иван был одним из таких. Он продолжал напоминать о себе, пока однажды она в ответ на его поздравление с Рождеством не сказала тихо, устало вздохнув:

– Господи, ну сколько можно?! Когда

же наконец ты оставишь меня в покое?! – и повесила трубку.

С тех пор он звонить перестал. И несколько лет о себе не напоминал ничем. Она и забыла о нем думать. И вот сегодня, надо же, возник, как из другого мира, из другой жизни…

*

Они встретились на следующий день. Ей показалось, что он не изменился. Разве что похудел и поседел. А так – вроде такой же… Он ждал ее в кафе. Пришел с букетом, нервничал. Руки его постоянно что-то теребили – то салфетку, то страницы меню, то край скатерти. Она досадливо поморщилась и в который раз укорила себя: зачем она соглашается? И самой ей неприятно, и перед мужем неудобно. Пришлось соврать, что с подругой встречается. Ха! С подругой! А цветы она куда денет? Скажет: подруга подарила?! Очень смешно!

Иван начал говорить и по мере продвижения разговора понемногу успокаивался. Хотя тема разговора была для него тяжелая, видимо, самым трудным было начать, решиться. А боль его, как уже потом выяснилось, оказалась привычной, давней…

– У меня заболевание печени. После нашего с тобой разрыва я начал пить.

– Ой! – она раздраженно махнула рукой и некрасиво скривила лицо. – Пил ты всегда! Зачем врать?

– Нет, ты не поняла. Я спивался осознанно. Ничего меня не держало. Мама ругалась постоянно. Она часто болела, переживала, умоляла меня пересмотреть свою жизнь, но меня ничего не интересовало. Работа? Она, ты знаешь, налажена, приносит мне нормальный доход. Я вообще могу жить на проценты, ничего не делая… Семью я так и не завел.

– И что? – она брезгливо смотрела на него, искренне не понимая, зачем он все это ей рассказывает.

– Однажды собрался в Африку. Это единственное, что осталось из увлечений, – поездки. Ездил, фотографировал, собирал сувениры… Так вот страна попалась не слишком благоприятная, ну я имею в виду, со сложной эпидемиологической обстановкой. Понятное дело, что прививки были обязательны. Требовался анализ крови, какое-то минимальное обследование. Вот тут-то и выяснилось, что я болен.

– Мне жаль, что ты болен, но, по-моему, ты сам себя загоняешь в могилу.

– Да-да! Я же не жалости ищу и не сочувствия. Я просто рассказываю. Да, собственно, я все уже рассказал.

– И что? – опять спросила она.

– Похоже, мне недолго осталось. – Он помолчал. Теперь он уже ничего не крутил и не теребил, а, наоборот, разглаживал: салфетки, скатерть, такую-то бумажку с адресом. Лена наблюдала все его манипуляции со скрытым раздражением и лишь усилием воли сдерживала себя, чтобы не сделать ему грубое замечание. В конце концов она решила, что ей проще смотреть в окно, чем на сидящего перед ней мужчину.

Он продолжал:

– Предлагают лечение в клинике. Операция уже невозможна, а вот поддерживающая терапия – вполне. Но я сейчас не об этом… Я приехал,

чтобы увидеть тебя, чтобы сказать спасибо.

– Кому спасибо? – искренне удивилась она. – Мне спасибо? За что?

– Лена, послушай! Я не мастер говорить красивые слова. Да и красивых поступков, видно, не много совершил в своей жизни. Но я тебя люблю. Именно так. Не в прошедшем времени, а сейчас, всегда. Люблю! Мне самому это странно. Но это правда. До тебя были женщины, с которыми я хотел строить отношения и даже жениться собирался. Не сложилось. Да ты все знаешь, я тебе рассказывал неоднократно.

Она кивнула, мол, да, помню, рассказывал.

– А вот после встречи с тобой – нет. Никого достойного я не встретил, ни с кем ничего серьезного не получилось. Так что ты оказалась последней любовью моей жизни. Извини!

Лена молчала. Пила чай, отламывала по маленькому кусочку печенье и молчала. А что можно на такое ответить? Иван, похоже, ответа и не ждал.

– У меня было несколько дней в жизни… – он внезапно заморгал и потянулся за салфеткой.

На удивление себе самой, Лена напряглась. Она догадывалась, о чем он сейчас заговорит, и почему-то разволновалась.

– Помнишь, мы были в Гонконге?

Ну точно, она так и знала.

– Как в известной песне: «Три счастливых дня было у меня, было у меня с тобой…»

Он замолчал. Надолго. Она посмотрела на него серьезно и сочувственно.

– Извини. – Он резко встал, вышел.

Вернулся через несколько минут с красными глазами. Лена невидящим взором смотрела в окно. Она прекрасно помнила и ту поездку, и те дни…

*

Поездка была непростая. Чуть ли не по всему Китаю, а потом еще три дня в Гонконге.

Как обычно, она заказывала разные номера. Да, это было значительно дороже, ну и что? Так было решено изначально и никем не оспаривалось. Во время всего путешествия они так и жили в разных номерах. Вечера могли проводить вместе, но никаких фривольностей, никаких намеков, ничего такого…

В одном из монастырей он решился загадать желание. Причем раньше он не делал ничего подобного – не верил! Это она везде и всюду, где только было возможно, ставила свечи, писала записки, проводила принятые в том или ином месте ритуалы, типа потрогать или погладить какое-то божество… Верила, надеялась, истово шептала свои желания, обращаясь к высшим силам, искренне доверяясь намоленным местам, серьезно формулируя мечты и чаяния. А он нет. Считал все эти манипуляции недостойными своего внимания и всегда оставался в стороне, издалека наблюдая за Леной. Не смеялся над ней, нет, конечно, но так… чуть скептически, чуть с иронией…

А тут вдруг загадал. Сосредоточенно писал что-то, бросив ей через плечо:

– Отойди! Не смотри!

Она прыснула:

– Никак решился! Неужели желание загадываешь?

Он не ответил. Был сосредоточен и серьезен. Задумывался, переписывал, немного нервничал. Куда-то надо было класть эти записки с желаниями, к тому же соблюсти определенный ритуал, еще и заплатить. Заплатить, конечно, чисто символически, оставить несколько монет в определенном месте. Он оставил много. И даже задержался у какого-то божества, видимо, мысленно беседуя с ним.