Первое дело Аполлинарии Авиловой
Шрифт:
До свидания, дорогой мой братец.
Я еще буду тебе писать.
Целую.
Твоя сестра Настенька.
Штабс-капитан Николай Сомов — поручику Лейб-Гвардии Кирасирского Его Величества полка Алексею Соковнину, Москва.
Милый друг мой, Алексей Федорович!
Как и обещал тебе, пишу регулярно, письмо в неделю, с тех пор как волей судьбы заброшен из первопрестольной в этот губернский городишко. Только ты, мой единственный друг, знаешь истинную причину моего появления здесь, поэтому для тебя не будет сюрпризом узнать, что я познакомился с молодой вдовой Аполлинарией Лазаревной Авиловой. Произошло
Итак, все по порядку…
Поначалу хочу описать тебе ее отца, так как этот человек привлек мое внимание незаурядной внешностью и отменным вкусом. Явившись к Полине с визитом, я застал Лазаря Петровича Рамзина у дочери, они о чем-то бурно спорили. И в этот момент удивительно походили друг на друга. Отец ее, красавец-мужчина, несколько полноват, но стремителен в движениях. Одет прекрасно, на безымянном пальце левой руки массивный перстень с печаткой. Принял меня радушно, тотчас прекратив спор, и приказал подать вина и сигар.
Спор у них произошел из-за того, что Лазарь Петрович не мог присутствовать на балу у своей воспитанницы, так как уезжал на важное судебное заседание. Приход мой оказался как нельзя кстати; г-н Рамзин тут же предложил дочери пригласить меня.
Полина возразила, что в институт ни за что не допустят постороннего мужчину и что ему грех предлагать такое; и неужто он забыл историю с ее помолвкой? Мне очень захотелось узнать, что же такого произошло в институте во время помолвки мадам Авиловой, но я промолчал, надеясь, что когда-нибудь Полина расскажет мне сама.
Адвокат меж тем придумал следующий трюк: он напишет в институт письмо, что я — кузен его воспитанницы Настеньки; тем самым препятствие устраняется.
Полина спросила:
— Николай Львович, вы согласны быть моим кавалером на рождественском балу, если мадам фон Лутц не будет против?
Я был в восторге от этого предложения! Куда угодно, лишь бы находиться рядом с ней, видеть и слышать ее.
— Только учтите, может быть скучно, — Полина сморщила носик.
Вот так, Алеша, через несколько дней я сыграю роль «cousin» [2] на балу и буду развлекаться, как смогу, глядя на кружащихся институток в пелеринках.
2
Кузен (франц.).
А пока закругляюсь, труба зовет.
Твой друг Николай Сомов.
Глава вторая
Траты и утраты
Счета, предъявленные г-же Авиловой.
Шляпа «Trocadero» из коричневого бархата с эгреткой из страусиных перьев — 35 руб.
Патентованный корсет Пабста «Удобство» на китовом усе — 7 руб. 50 коп.
Шелковые французские чулки — 12 руб. за три пары.
Бальное
Браслеты-змеи, золото, инкрустированное изумрудом, мелкого плетения — 2 штуки — 200 рублей.
Услуги «Куафер де Пари» — 50 рублей.
Штабс-капитан Николай Сомов — поручику Лейб-Гвардии Кирасирского Его Величества полка Алексею Соковнину, Москва.
Алеша, душа моя!
Пишу тебе ночью. Спать совершенно не хочется, и я спешу рассказать тебе о невероятных событиях, происшедших со мной нынешним вечером.
Этикет требовал остановиться перед входом в бальный зал, украшенный к Рождеству.
— Госпожа Авилова и штабс-капитан Сомов! — громко произнес церемонимейстер.
Навстречу чинно шествовала совсем юная девушка. Было заметно, что она хочет броситься к нам, но старалась не давать волю чувствам.
Она легко поклонилась и повела представлять нас Maman.
Уверяю тебя, Алексей, со стороны мы смотрелись прекрасной парой. Полина — высокая изящная дама с прекрасной осанкой, во французском туалете и модной шляпке. И хотя в этом цветнике было множество достойных особ, все же моя спутница выглядела самой очаровательной.
Мадам фон Лутц, начальница института, походила на пупырчатую жабу, а ее жирный пудель хрипло тявкнул и пустил слюну.
— Maman, c’est mon cousin… [3] Позвольте вам представить, Maman, дочь моего опекуна, госпожу Авилову и моего кузена штабс-капитана г-на Сомова, — Настя произнесла это, приседая в глубоком реверансе.
Начальница протянула пухлую руку в перстнях, пришлось мне прикоснуться к ней губами, выдохнуть с чувством «enchant'e», [4] а Полина вослед за Настенькой присела в долгом реверансе.
3
Матушка, это мой кузен… (франц.).
4
Очарован (франц.).
— Помню, помню вас, милая, — хриплым голосом по-французски сказала Maman. — Немало вы доставляли мне треволнений. И вашим классным дамам тоже.
Две сухопарые дамы в синих форменных платьях, стоящие за стулом начальницы, закивали в такт, как китайские болванчики.
Полине пришлось присесть еще раз. На этом официальное представление было закончено, и мы отошли в сторону, уступив место другим парам.
— Милая Полина, я так рада, что ты пришла! — прижалась к ней Настенька.
— Неужели ты думала, что мы с Николаем Львовичем не придем? — грудным контральто, сводившего с ума не только меня, но любого, слышавшего этот божественный голос, спросила она. — Мы же обещали.
Улыбнувшись, я еще раз, более внимательно глянул на зардевшуюся девицу. А она, право, не дурна. Нет, до мадам Авиловой ей далеко, разумеется, но девушка обещает быть чертовски милой. И я машинально подкрутил развившийся ус.
Подскочивший кадет отвесил энергичный кивок и пробормотал:
— Mademoiselle, un tour de valse? [5] — и умчал Анастасию танцевать, а Полина хлопнула меня веером по руку.
— Месье Сомов, вы опять за свое?
— Что, моя бесценная?
5
Мадмуазель, тур вальса? (франц.).