Первое дерево
Шрифт:
— Я ему не указчик.
Ей очень хотелось верить, что таким образом она смогла уберечь их обоих от искушения. Но каждое её слово звучало как отречение от Ковенанта.
— Пусть он сам примет решение, — выдохнула она и обхватила плечи руками, словно пытаясь прикрыться от выброса его гнева, от угрюмого молчания друзей и от властной силы, которой прямо-таки лучилась Инфелис.
— Приди. — Мерцающая драгоценными каменьями фигура простёрла руки к Ковенанту. — Мы начинаем.
А второй её голос, говорящий звоном хрустальных колокольчиков, добавил:
Пусть
Линден медленно обернулась и увидела, что Инфелис и Ковенант смотрят друг другу в глаза, словно впав в транс.
Сияние вокруг верховной элохимки трепетало, как знамя победы её коварства. Томас же стоял, расправив плечи и гордо подняв голову, словно бросал вызов своему року. Линден подумала, что если он сейчас ещё и улыбнётся, то она просто забьётся в истерике.
Сверкая драгоценностями, оставляющими в воздухе волнистый лучистый след, Инфелис стала спускаться с холма. Казалось, что она рождена быть королевой и властительницей. Легко, словно летя, она подошла к Ковенанту и остановилась напротив.
В ту секунду, когда она возложила руку на его лоб, весь воздух над холмом затрепетал от рассеянной в нём невыносимой муки.
Из груди Ковенанта вырвался короткий вскрик, и он рухнул на колени. Его лицо и шея напряглись в нечеловеческом страдании. Он обхватил голову руками, словно боялся, что череп сейчас взорвётся, но сотрясавшие его тело конвульсии всё время отрывали его ладони от висков.
Линден и Великаны, не сговариваясь, бросились к нему.
Но прежде, чем они успели добежать, его стон превратился в рык дикой магии, и Ковенант исчез в сполохе белого пламени. Холм содрогнулся до самой макушки с такой силой, что Линден и Красавчик не смогли удержаться на ногах. Элохимы спешно изменяли обличья, чтобы защитить себя. Первая размахивала палашом, словно это помогало ей сохранить равновесие, и в ярости что-то кричала Инфелис, но рёв бушующего пламени перекрывал все.
С трудом встав на четвереньки, Линден подняла голову и увидела зрелище, от которого кровь застыла в жилах: пламя вырывалась не из руки Ковенанта с кольцом; как обычно, а било во все стороны прямо изо лба, словно его мозг бурлил и извергался расплавленным серебром.
Вначале пламя без разбора хлестало любого, кто пытался его остановить, но когда элохимы, слегка придя в себя, раззвонились колокольчиками, устроив набат, как на пожаре, форма пламени стала изменяться. Постепенно оно стало собираться в тугой иссиня-белый луч.
Линден инстинктивно закрыла глаза: от такого сияния можно было ослепнуть. Но даже теперь ей казалось, что она смотрит на солнце.
А на сконденсировавшемся пламени, как на экране, один за другим стали появляться образы.
С необычайной ясностью Линден увидела девочку лет пяти в голубом платье, прижавшуюся спиной к чёрному стволу дерева. Её лицо было искажено ужасом, но позвать на помощь она не могла и лишь зачарованно глядела на струящуюся у её голых ног змею.
Тварь вскоре уползла, но оставила две алых метки на белой коже голени.
Вдруг появился Ковенант. Он был весь избит, из уголка рта бежала струйка крови. Он поднял девочку
И тут картина изменилась: два ножевых удара перечеркнули кровавыми полосами запястья Ковенанта, и он упал на колени, окружённый Всадниками на страшном Ритуале Предсказания.
Дальше образы замельтешили, хаотически наплывая один на другой. Линден увидела истерзанную Солнечным Ядом Страну: затопленная дождевым солнцем земля мгновенно высохла и растрескалась под пустынным солнцем, а затем багрово засветилась и загноилась под чумным. И в то же время всё это происходило с телом Джоан, бессильно распростёртым на постели Ковенанта, Джоан одержимой и измученной, проходящей у Линден на глазах все стадии болезни Страны.
Видение затрепетало и сменилось. Теперь Линден увидела ослепительно белый факел дикой магии, пылающий на фоне воздетых рук. Он бил сам по себе из перерезанных запястий, и раны на глазах затягивались. И вот уже Ковенант в порыве ярости и ненависти вскочил на ноги и направил бушующее пламя на Всадников, спалив их, как соломенные чучела.
И вновь образ сменился: Ковенант стоял на берегу бурлящего озера, сжимая крилл. Это озеро дарило надежду на то, что Земная Сила все ещё жива в измученной Стране; что хотя бы это одно-единственное озеро не поддалось Солнечному Яду.
И снова смена образов. Теперь белое пламя фона превратилось в сияние вокруг высокой человеческой фигуры, державшей в руках, словно посох узловатую ветвь. Осанка и лицо фигуры в ослепительно-белой мантии светились достоинством и благородством, несмотря на то, что у него не было глаз, только пустые глазницы.
Человек обернулся к Ковенанту, но тут же рядом возникли другие фигуры: мужчина в голубом с мудрыми глазами, женщина со смешанным выражением любви и ненависти на лице, ещё мужчина, похожий на Кайла и Бринна одновременно, и Великан — возможно, это был Идущий-За-Пеной.
Мёртвые Ковенанта.
Среди них стоял и Вейн, под чёрной маской собственного совершенства скрывающий то, что и у него есть сердце.
Мёртвые о чём-то говорили с Ковенантом на немом экране, и он опустился на одно колено. Затем к нему приблизился безглазый хранитель и бережно коснулся посохом его лба.
И тут яркая вспышка, словно мелодия песни огня, взметнулась над холмом, и весь Элемеснеден мгновенно погрузился в темноту: на пламенном экране чернело ночное небо. Знакомое, звёздное небо. Созвездия плавно поплыли, словно вращалась звёздная карта.
— Капитан, ты видишь? — взволнованно прошептала Первая.
— Да. По этому пути я могу теперь плыть хоть до края света.
Путь к Первому Дереву был указан по звёздам. Затем они растаяли, и появилось море, а в центре его — остров. Он очень маленьким и лишённым растительности, похожим на сложенную из камней пирамиду. На его скалистых берегах не было ни одного живого существа. И всё же, когда остров приблизился, стало видно, что Первое Дерево растёт именно здесь.