Первое дерево
Шрифт:
Благодать казалась огромной, она царила над всем залом и подавляла своим величием. Но Линден уже поняла, что этот эффект достигался благодаря специальной подсветке и умелому использованию формы зала. Полумрак, в котором терялся потолок, создавал полную иллюзию, что ярко освещённый трон выше, чем на самом деле, а сверкающее драгоценными камнями сиденье невольно притягивало взор. Линден пришлось удвоить внимание, чтобы не оступиться; колеблющиеся на полу тени заставляли трижды подумать, прежде чем переставить ногу. По мере того как, не отрывая глаз от пола,
Но с ней такой номер не пройдёт! Наоборот, это ухищрение вызвало в ней только холодное упрямство и крайнюю неприязнь к правителю, прибегавшему к подобным методам. Когда члены Поиска, наконец, остановились у подножия трона, лицо её пылало от гнева. Придворные расположились полукругом на некотором расстоянии позади них. Оглянувшись на Великанов, Линден по их лицам поняла, что они поддались трюку, и Благодать произвела на них именно то впечатление, которого добивались его творцы. Даже в глазах харучаев мерцало странное восхищение, словно они вспоминали звёздный час своего племени, когда Стражи Крови принесли клятву Кевину-Расточителю Страны. Доверять обычной безучастности Вейна и замкнутому, независимому виду элохима Линден тоже не могла.
— Не прикасайтесь ко мне, — вдруг сказал. Ковенант. И эта его обычная присказка была настолько неуместна в данный момент, что от восторга Линден чуть не захлопала в ладоши. Но тут же возбуждение её спало: эта фраза напомнила ей, что в любой момент они могут пасть жертвой хитрости и коварства, угнездившихся в этих стенах.
Вновь раздался звон гонга. И в ту же секунду света стало столько, словно само солнце сошло с небес, чтобы лично освещать явление государя. Хастины вытянулись по стойке смирно, салютуя копьями. Несколько секунд ничего не происходило, и вдруг у подножия трона появилось несколько человеческих фигур, словно сконцентрировавшихся из ослепительного света.
Они стали подниматься по ступенькам: впереди шёл мужчина в сопровождении двух дам, чья почтительность граничила с раболепием. На некотором расстоянии от них следовала группа ещё из шести женщин, и замыкал шествие Касрейн-Круговрат с сыном на спине.
Весь двор почтительно опустился на одно колено и замер в глубоком поклоне.
Кайтиффин, последовавший всеобщему примеру, торопливо зашептал:
— Гаддхи Рант Абсолиан. Его сопровождают его фаворитки — леди Алиф и леди Бендж. С кемпером вы уже знакомы.
Линден стала разглядывать гаддхи. Несмотря на все богатство, его окружавшее, на нём была простая короткая шёлковая туника, словно он хотел показать, что материальные блага его мало волнуют. Но туника слишком откровенно облегала его тело, и в каждом движении сквозила манерная капризность, граничащая с нарциссизмом. Он откровенно красовался, с самодовольной ухмылкой принимая восторженные взгляды своих дам. Линден углядела, что его волосы блестят от благовонных масел,
Он не был похож на истинного властителя.
Женщины, сопровождавшие его, как фаворитки, так и остальные, были молоды и очаровательны. Точнее, были бы, если бы их лица не застыли в масках преувеличенного обожания и преклонения. Одеты они были как одалиски; их причёски, духи, газовые накидки, движения — все служило одной цели: напоминать о гаремных утехах.
Гаддхи все с той же ухмылкой уселся на трон. И сразу приобрёл величие. На этом троне любой смотрелся бы истинным правителем. Однако ничто не могло погасить маслянистый самодовольный блеск в его глазах. Это был взгляд избалованного ребёнка.
Несколько минут он молча упивался видом коленопреклонённого двора, как вдруг в его глазах вспыхнуло недоумение, словно он сам не верил, что воочию видит Линден и остальных членов Поиска, продолжавших стоять. Он даже наклонился вперёд, дабы убедиться, что ему это не мерещится, и в следующую секунду лицо его исказила гримаса крайнего возмущения, двусмысленно подчёркнутая гримом, наложенным с таким расчётом, чтобы придать ему томный и игривый вид.
— Кемпер! — раздражённо взвизгнул он. — Кто эти сумасшедшие, осмелившиеся не преклонить колен пред Рантом Абсолианом, гаддхи Бхратхайрайнии и Великой Пустыни?
— О гаддхи! — Несмотря на показную почтительность, министр подпустил в свой ответ неуловимый сардонический оттенок. — Это и есть те самые Великаны и путешественники, о которых мы с тобой только что беседовали. И хотя они пренебрегли приветствием, которое единственно достойно гаддхи Ранта Абсолиана, они здесь по твоему величайшему соизволению, ибо ты соблаговолил даровать им своё гостеприимство и милостивую помощь в их нуждах. Они явились сюда, чтобы выразить тебе свою благодарность. — Все это он выпалил одним духом, не отрывая глаз от строптивых гостей.
Хоннинскрю не стал медлить и, осторожно ступая по кругам, словно шёл по болоту, приблизился к трону, преклонил колено и громко сказал:
— О гаддхи! Твой кемпер сказал истинную правду: мы пришли сюда, чтобы выразить свою благодарность за твоё любезнейшее и столь ценное для нас оказанной нам высокой честью приглашение. Прости нас, что мы, потрясённые твоим величием и богатством, растерялись и не сумели воздать тебе почести, как то положено. Мы народ грубый, неотёсанный и не умеем вести себя при дворе столь изысканного монарха.
Раер Крист жестами умолял остальных последовать примеру капитана.
Первая издала тихий рык, но, понимая необходимость соблюдать политес, чуть ли не со скрипом опустилась на колено. К тому же она понимала, что их окружает, по меньшей мере, три сотни стражей.
Линден и Мечтатель без колебаний опустились рядом с ней. Но Линден боялась, что ни харучаев, ни Финдейла, ни Вейна никакими силами не заставить временно смириться и сымитировать покорность. А Ковенант — тот просто ничего не соображал.