Первое дерево
Шрифт:
Но гаддхи не стал настаивать. Более того, он произнёс какую-то фразу на бхратхайрском, и весь двор, наконец, смог выпрямиться. Линден с облегчением вздохнула.
Гаддхи обернулся к Касрейну и с капризной гримасой произнёс:
— Кемпер, зачем меня отвлекли от утех с моими фаворитками и притащили на эту дурацкую ассамблею?
Всё это было сказано на общем языке и своей дерзостью напоминало неосознанный бунт подростка. Но кемпер абсолютно спокойно ответил:
— О гаддхи! К вящей твоей славе, ты всегда был неслыханно щедр, к тем, на кого соизволил обратить свой благосклонный взгляд. Твоё имя с благоговением
Выслушав министра, Рант Абсолиан откинулся на спинку трона, и Линден, уловив невидимые нити, связывающие их, поняла, что он полностью находится под властью Касрейна. Гаддхи обернулся к Великанам и с кислой улыбкой выдавил из себя:
— Как сказал мой слуга, — он намеренно подчеркнул последнее слово, — кемпер, я изъявляю вам своё расположение. Ну, чего вам от меня нужно?
Гости слегка опешили. Хоннинскрю покосился на Первую, не то, прося совета, не то, предоставляя ей слово. Линден внутренне подобралась: в такой ситуации любая просьба может оказаться детонатором взрыва ярости либо гаддхи, либо его министра.
Но Первая уже нашлась и обратилась со всем доступным ей смирением:
— О гаддхи! Ты уже успел милостиво распорядиться о ремонте, необходимом нашему кораблю. И наша благодарность не знает границ. — В её голосе звучало не больше признательности, чем в свисте сабли. — Но щедрость твоя позволяет мне осмелиться просить ещё об одном благодеянии. Ты видишь, что мои ножны пусты. Бхратхайры известны всему миру как искусные оружейники. В ярусе Сокровищ я видела великое множество превосходных клинков. О гаддхи, снизойди до моей просьбы и одари меня новым мечом взамен того, что я потеряла. На лице Ранта Абсолиана заиграла торжествующая улыбка, и с несказанным удовольствием он ответил:
— Нет.
Касрейн нахмурился и хотел что-то сказать, но гаддхи перебил его:
— Несмотря на то, что вы мои гости, я должен отказать. Вы сами не знаете, о чём просите. Я — гаддхи Бхратхайрайнии. Я — слуга своего народа. Всё, что вы видели в третьем ярусе, принадлежит не лично мне, а моему народу, бхратхайрам. Я всего лишь хранитель. Сам я ничего не имею, у меня нет мечей, чтобы вам их дарить.
Он чеканил слова, словно стрелы, но направлены они были не в адрес Первой, а в кемпера, словно гаддхи, наконец, нашёл возможность хоть как-то досадить своему министру.
— Если тебе нужен меч, поищи его в городе.
Он пытался удержать свой триумф за счёт гордого заносчивого вида и того, что избегал смотреть на Касрейна, но, перепуганный собственной храбростью, не смог долго так продержаться, и взгляды их всё же встретились.
Кемпер легонько пожал плечами, и гаддхи отпрянул. Но Первая вовсе не собиралась бросать дело, не доведя его до конца.
— О гаддхи, — процедила она сквозь зубы. —
— Так ищи без средств! — неожиданно взбеленился гаддхи, заколотив кулаками по подлокотникам. — Я, что ли, виноват, что у тебя ни гроша за душой? А будешь мне надоедать, я отправлю тебя к песчаным Горгонам!
Касрейн метнул короткий, но выразительный взгляд, адресованный кайтиффину, и тот с глубоким поклоном обратился к правителю:
— О гаддхи! Они всего лишь чужестранцы и не имеют понятия о сути твоего ранга. Позволь мне принести за них извинения. Я уверен, у них и в мыслях не было оскорбить тебя.
Рант Абсолиан обмяк. Казалось, он был не в состоянии долго удерживать эмоции, которые не нравились его кемперу.
— Да, конечно, — забормотал он. — Меня никто не оскорблял. Я… Я выше любых оскорблений, — попытался он хотя бы в чём-то отыграться, и что-то забурчал себе под нос по-бхратхайрски. Судя по выражению его лица, это были довольно крепкие словечки.
— Это всем известно, — ровным голосом сказал кемпер. — И это лишь прибавляет тебе чести. Однако вышло так, что ты оставляешь своих гостей без дара. Возможно, ты сумеешь удовлетворить какую-нибудь иную их просьбу, которая не уронит твоего достоинства.
Внезапно Линден, словно что-то подтолкнуло, и она буквально впилась взглядом в Касрейна, который в этот момент вставил свой странный монокль в левый глаз. Придворные застыли, словно скованные ледяным страхом. Рант Абсолиан отпрянул и бессильно опёрся на спинку трона. Но жест кемпера был настолько будничным, что Линден не отвела глаз и не подумала о самозащите.
Их глаза встретились. И она вдруг успокоилась. Она поняла, что у неё нет никаких причин для подозрений, как нет причин не доверять ему. В его левом глазу она могла прочитать ответы на все вопросы, какие только могли возникнуть. От него исходили флюиды, полностью подавлявшие её волю. Последний внутренний протест потонул в глубокой вере в то, что его желания исходят от неё самой. И слова, которые были ему так нужны, сами слетели у неё с языка:
— О гаддхи! Прошу тебя дать высочайшее повеление своему кемперу, дабы он исцелил моего друга Томаса Ковенанта.
Рант Абсолиан был безумно счастлив, что монокль обратился не в его сторону, и звенящим от радости голосом поспешно заявил:
— Я уверен, что Касрейну по силам любая помощь, которая вам только понадобится.
Струйки пота потихоньку начали размывать грим на его лице.
— О, гаддхи! Я счастлив повиноваться твоей милости!
Кемпер больше не смотрел на Линден, но его воздействие на неё ещё продолжалось. Даже неприкрытая алчность, с какой он уцепился за Ковенанта, оставила её абсолютно спокойной.
Хоннинскрю и Первая с тревогой уставились на неё, Мечтатель горестно ссутулился. Но флюиды кемпера все ещё продолжали своё действие.
— Подойди, Томас Ковенант! — резко приказал Касрейн. — Я попробую спасти тебя прямо сейчас.
Бринн бросил вопросительный взгляд на Линден, и та кивнула. Поскольку ничего другого и не могла сделать. Она свято верила, что кемпер, наконец, освободит её от тяжкого груза болезни Ковенанта.
Харучай слегка нахмурился и с немым вопросом в глазах обернулся к Великанам. Но те не посмели перечить Линден. К тому же они и представить себе не могли, что с ней сейчас происходит.