Первое открытие [К океану] (др. изд.)
Шрифт:
— Карта может быть ошибочной, и берег ближе, чем мы думаем, — еще раз повторил капитан. — Можем прямо врезаться в него. Прикажите рифить паруса и располагайте ходом так, чтобы подойти к берегу с рассветом.
Ему показалось, что сквозь шум дождя из тьмы доносится какой-то грохот.
— На марсе! — крикнул он.
— Есть на марсе! — отозвался впередсмотрящий с мачты. — Слыхать бурун, ваше высокородие! — неуверенно крикнул матрос.
— Бурун?
— Так точно! Слышно, шумит! — тверже отозвался смотрящий.
—
— Вот тебе и тридцать пять миль! — воскликнул Невельской.
Раздался свисток боцмана, и матросы, прятавшиеся от дождя, кинулись к брасам и шкотам.
Рулевой налег на штурвал. Заполоскались паруса. Судно клонилось бортом. При свете фонаря видна стала пена, накатывающаяся на гребнях волн.
Теперь явственно слышался грохот прибоя. Морские волны где-то близко набегали на берег.
Когда судно спустилось на четыре мили, Невельской велел непрерывно бросать лот и на случай опасности держать оба якоря готовыми. Всю ночь не сходил вниз, вслушиваясь и всматриваясь туда, где за тьмой и волнами должны быть таинственные берега. «Байкал» шел ровно и спокойно, словно чувствуя то же напряжение, что и капитан…
С рассветом на горизонте из моря выступил голубой горный хребет. Разлоги между его вершинами окутал густой туман.
— Сахалин, Геннадий Иванович! — торжественно сказал вахтенный офицер, мичман Гейсмар.
Все офицеры были наверху и в торжественном молчании наблюдали приближение новой земли. Она казалась чистой и прозрачной, словно омытой океанскими водами.
Ветер дул навстречу «Байкалу» прямо с запада, ровный и умеренный. На море рябила слабая зыбь, похожая на рыбью чешую.
— Шестнадцать сажен! — клонясь над волной, кричал матрос, привязанный к вантам. — Вперед идет!
В круг подзорной трубы Невельской видел, как с вершин хребта сносило туман. Внизу, ближе к бригу, белели песчаные кошки [173] , образующие низменный берег. За кошками виднелась вода. Похоже было, что там озеро или река, простершаяся до подножия сахалинских гор.
173
Кошка — длинная песчаная или галечная коса, вытянутая параллельно берегу.
— Согласно карте Крузенштерна, до этих кошек остается около двадцати миль, — сказал Халезов, — а получается не больше пяти.
— Может быть, наши хронометры неверны? — спросил Невельской.
Ветер стихал. За кормой взошло громадное солнце. Бескрайные площади вод заполыхали слепящим белым пламенем, корабль шел среди пылающего океана. Он двигался все медленнее. Паруса ослабевали и начинали располаскивать.
— Семь с половиной! — кричали с русленей.
Ветер стих. Корабль заштилел. Паруса убрали. Верп бултыхнулся в воду.
Теперь простым
— Пойдете, Иван Алексеевич, на берег, — сказал Невельской молодому штурману. — Возьмите с собой инструменты. Сделайте обсервацию на суше. Да постарайтесь осмотреть всю эту воду, видимую за кошками. Нет ли там течения? Возьмите оружие и провизию. Опись будем начинать с выяснения спорного вопроса.
С ростров подняли и спустили за борт тяжелую шлюпку. Четверо вооруженных матросов и унтер-офицер сели в нее. Попов установил в шлюпке инструменты.
— С богом! — сказал старший лейтенант.
Матросы налегли на весла, и шлюпка пошла. На отмели матросы стали высаживаться. Один из них, с ружьем в руках, перешел отмель и поднялся на гребень, где рос кустарник. Попов устанавливал инструменты. На солнце блеснули медь и зеркала секстана.
Пока штурман брал на берегу высоту и выписывал тригонометрические формулы, Невельской рассматривал в штурманской рубке на столе карту Крузенштерна. Матросы мыли палубу, чинили паруса, открывали люки, проветривали постели и одежду. Солнце засветило в глухие углы жилой палубы.
— Сигналят, Геннадий Иванович! — заметил Казакевич.
На мачте далекой шлюпки поднялись флаги. Офицеры навели туда подзорные трубы.
«Широта пятьдесят градусов тридцать семь секунд, — передавали оттуда, — под самым берегом глубина пять саженей. Вода прозрачная, грунт — белый песок».
— Пятьдесят один тридцать семь, — сказал Невельской. — Мы на девять минут южнее той широты, куда хотели прийти. Но тут на карте берег показан сплошь скалистым!
— По этой карте мы должны находиться от него на расстоянии девятнадцати миль, — сказал Казакевич.
— Может быть, поднимемся, так и устье реки найдем? — заметил Халезов.
— Но мы значительно южнее того пункта, где Крузенштерн открыл рукав Амура, — возразил доктор Берг, сомневавшийся в душе, что Крузенштерн мог допустить сшибку.
Шлюпка пошла вдоль берега к северу. Попов снова высадился на отмель и с двумя сопровождавшими его матросами поднялся на прибрежный холм и скрылся за ним. Через час все трое появились снова, но уже на значительном расстоянии к северу от шлюпки. Видимо, они осматривали озеро за кошками. Шлюпка подошла к ним.
— Входа в озеро между кошками не видно, — передали оттуда.
Офицеры долго еще переговаривались, склонившись над картой.
Около часу пополудни тихий ветер задул с запада.
Невельской велел сигналить на шлюпку, чтобы она шла к северу.
— Мы на девять минут южнее той широты, куда хотели прийти, — говорил он офицерам. — Через два часа с таким ветром при попутном течении мы должны быть на том месте, где Крузенштерн предполагал бар реки Амура. Поэтому очень важно найти проход между кошек, войти в озеро и исследовать течения.