Первое правило королевы

Устинова Татьяна Витальевна

— Я не понимаю, — остановила ее Инна. Она и вправду не понимала. — Что за комплект? Кто остался в Москве?!

— Да боже ж мой, да комплект вашего белья. Бюстгалтэр и… трусики.

Первое слово было произнесено с известным шиком, а на втором Аделаида стыдливо запнулась.

— Вы его в этот раз не привозили, оставили в Москве, стало быть. Вот и пометочка у меня — «М», это значит в Москве, а фисташковый, стало быть…

— Вы… переписываете мое белье?!

Аделаида заморгала и свернула «списочек».

— Так

обязательно, — тараща от старательности и преданности глаза, призналась она. — Так как же ж я тогда узнаю, что где?! Вещи недешевые, за ними глаз да глаз, а вы то и дело в разъездах, спросите с меня, а я и не знаю! Еще подумаете чего, а у меня в списочке все по местам, все по номерам. Вот черный, к примеру, тот раз в Москве остался, а этот раз приехал. Комплект то есть. А фисташковый…

Инна захохотала так, что кошка Джина, решившая было сменить гнев на милость, быстренько удалилась обратно в коридор.

Аделаида неуверенно улыбнулась — кто их знает, хозяев этих, над чем смеются, зачем смеются! Ответила бы сразу, да и дело с концом, а то ведь не поймешь ничего, сейчас хохочет, а потом нагоняй устроит!

— Инна Васильевна, вот списочек-то…

Инна приняла список, подержала перед глазами и вернула горничной.

— Все в порядке, спасибо вам большое. Просто я… как-то не ожидала, у нас такой строгий учет и контроль… в этой области.

— Да как же без него, без учета то есть, без него никак нельзя…

— А вторая горничная? Она тоже мое белье переписывает?

Аделаида аккуратно уложила «списочек» в карман и взялась за свои тряпки.

— Какая вторая? Тут только я одна работаю, а никаких вторых у нас нету.

Обжегшись чаем, Инна со стуком поставила кружку на стол.

Аделаида, напевая что-то, поволокла в раковину цветок с подоконника. Она очень любила цветы и то и дело их мыла.

— Аделаида Петровна, а вчера… вас никто не замещал?

— Как — замещал?

— Кто работал вчера вместо вас?

Очевидно, что-то было у нее в голосе непривычное или даже пугающее, потому что Аделаида перестала мыть цветок, обернулась к Инне и уставилась на нее преданно.

— Так никто вместо меня не работал. Я и работала. А как же ж?..

В висках застучало. Инна взяла ястребовскую зажигалку и щелкнула. Потом щелкнула еще раз.

— Я вчера пришла, — начала она медленно, — а вас не было…

— Так, конечно, не было! — перебила ее Аделаида и моргнула. — Так и не могло быть, потому вы с утра поехали, меня не дождавши. Вы же ж рано поехали. Я и машину вашу видела, когда к дому подходила. Я убралася и ушла. А вы с кладбища-то во сколько приехали? Уж вечерело, наверное.

Наверное, подумала Инна. Наверное, вечерело.

— Когда я приехала, в доме была горничная. Она сказала, что ее зовут Наташа, она работает вместо вас, а у вас отгул.

Аделаида засмеялась — решила, что Инна шутит.

— Так

нету никакой Наташи, и в отгулах я только летом хожу, когда мой в деревню налаживается! А так что за отгулы? У меня и отгулов-то никаких нету, потому я их летом…

Зажигалка шипела — газ шел, а пламени не было.

— Нет, подождите. Вы вчера работали?

— Работала, как же ж не работала?!

— С утра, как обычно?

— Так с утра, конечно!

— И Наташа вместо вас не приходила?

Аделаида покраснела:

— Инна Васильна, если у вас ко мне претензии какие, так вы мне сразу и скажите, а то я не пойму что-то.

— Я сама не пойму, — призналась Инна. — Вы не волнуйтесь, Аделаида Петровна.

— Так как же ж я могу не волноваться!..

— Аделаида Петровна, — громко сказала Инна. — Вы вчера ключи от дома никому не давали?

Тут Аделаида пришла в полное смятение. Глаза налились слезами, и она быстро утерла их той же тряпкой, что мыла цветок.

— Я на своей работе, — забормотала она, — тридцать лет, как один день, и никогда… нареканий или претензий каких… В соцсоревновании побеждала, грамоту давали и путевку бесплатную, а так чтоб претензий… В Крым путевку… и премии регулярно…

Инна бросила зажигалку, подошла к всхлипывающей Аделаиде и взяла ее за могучее плечо:

— Аделаида Петровна, душа вы моя, нет у меня к вам никаких претензий! Но когда мы вчера приехали, в доме у нас была какая-то девушка. Она сказала, что ее зовут Наташа и она вместо вас. Вот и все. Я просто никак не могу понять, откуда она взялась!

— Не давала я ключей, — бормотала Аделаида, несколько успокоенная Инниным прикосновением, — и никогда, и никому! У нас с этим знаете как строго! В семьдесят четвертом Рая Карпова ушла, а в даче сантехник остался, наш же, из хозяйственного управления, трубу делал. Она убралась да и пошла. Так ее назавтра в кухню перевели да на партсобрании пробрали. Как ты, мол, могла ключи, тебе доверенные, не сдать?! Это еще в старых дачах было, давно. Уж она плакала, плакала, говорит, Василь Макарыч остался тама, свой же! А ей парторг строго так: ключи, мол, тебе дадены, ты за ними полную ответственность несешь, а не Василь Макарыч…

— А Наташу, — перебила Инна, уже понимая, что произошло что-то непонятное и тревожное, не зря она вчера так испугалась этой незнакомой горничной, — Наташу вы знаете?

— Так нету у нас никакой Наташи! Галина Ивановна есть, Зоя, Марья Петровна, Рая Карпова, Гая Торча с Ямала, потом еще Вика, Люба, эти из молодых, а больше… все. Больше никого нету. Ну, начальство. Валентина Васильна там, Иван Иванович, еще Гриша…

— Гриша — это не то, — задумчиво сказала Инна, — совсем не то.

— Как не то?! — переполошилась Аделаида, — Гриша — наш лучший сантехник! Ему слив поменять или трубу привернуть ничего не…