Первоисточники по истории раннего христианства. Античные критики христианства
Шрифт:
Особенно удивительно у них следующее: они толкуют про какие-то надписи между небесными верхними кругами, особенно же какие-то — «большую и меньшую», «сына и отца»; они обещают какое-то магическое волшебство, и это для них верх мудрости [VI, 38]. Они пользуются магией и волшебством, называя какие-то варварские [461] имена демонов; они поступают так же, как и те, кто на тех же основаниях морочат людей, не знающих, что имена (богов) звучат по-разному у эллинов и у скифов. Так, по Геродоту, скифы называют Аполлона Гонгосиром, Посейдона — Тагимасой, Афродиту — Аргимпасой, Гестию — Табити [462] .
461
Знание тайного имени демона дает, по мнению магов, особую власть над ним; в качестве тайных имен маги охотно применяли причудливые еврейские и египетские словосочетания (ср. Ириней. I, 14, 2).
462
Геродот. IV, 59.
Стоит ли мне перечислять всех тех, которые заповедали очистительные обряды, гимны, искупления, заговоры, биение себя в грудь, ряжение в демонов, разнообразные амулеты в виде одеяний, чисел,
(Как я уже говорил, христианское учение) о сатане (результат) непонимания загадок, (имеющихся в творениях древних поэтов и философов). Древние намекают на некую божественную борьбу: в частности, Гераклит говорит так: «Надо знать, что существует всеобщая война, что справедливость — раздор, что все возникает и проходит в силу раздора». А Ферекид, который жил гораздо раньше Гераклита, изложил миф, в котором одно воинство противопоставляется другому; одним предводительствует Кронос, другим — Офионей; он рассказывает об их вызовах и битвах, о том, что между ними существует уговор, что та сторона, которая будет ввергнута в Окен [463] , считается побежденной, а те, кто их низверг и победил, получают во владение небо. Тот же смысл имеют и мистерии, относящиеся к титанам и гигантам [464] , объявляющим войну богам, и существующие у египтян (мифы) о Тифоне, Горе и Осирисе [465] . Но это совсем не то, что (христиане рассказывают) о дьяволе, или, вернее, о человеке-обманщике, выступающем с соперничающим учением. И Гомер, подобно Гераклиту, Ферекиду и последователям мистерий о титанах и гигантах, намекает на это в следующих словах, обращенных Гефестом к Гере:
463
Т. е. океан.
464
Титаны — в греческой мифологии древние боги, дети Урана (Неба) и Геи (Земли), которых владыка нового поколения богов, Зевс, усмирил и низвергнул в Тартар. Гиганты, тоже сыны Геи, вели, согласно греческой мифологии, борьбу с олимпийскими богами, но были побеждены.
465
Тифон — греческое наименование египетского бога тьмы Сета, ведущего, согласно египетской мифологии, постоянную борьбу со своим братом, светлым богом Осирисом, и его сыном Гором.
А в речи Зевса, обращенной к Гере, (мы читаем) так:
Или забыла, как с неба висела? Как две навязал я На ноги наковальни, а на руки набросил златую Вервь неразрывную? Ты средь эфира и облаков черных С неба висела; скорбели бессмертные все на Олимпе; Но свободить не могли, приступая; кого ни постиг я, С прага небесного махом свергал, и слетал он на землю, Только что дышащий [467] .466
Илиада. I, 590—591.
467
Там же. XV. 18—24.
Обращение Зевса к Гере — это речь бога, обращенная к материи; речь к материи намекает на то, что бог овладел этой материей, бывшей вначале беспорядочной, связал ее законами и привел в порядок; а находившихся вокруг нее демонов, поскольку они были необузданны, он наказал и низринул по пути вниз. Понимая именно в таком смысле эти стихи Гомера, Ферекид сказал: «Под той областью находится область Тартара; ее охраняют дочери Борея — Гарпии и Тиелла, и Зевс туда низвергает погрешающих дерзостью». С этими представлениями связаны также и (изображения на) одеянии Афины (на статуе), которую все видят во время процессии при панафинеях [468] ; оно указывает, что некая не имеющая матери и девственная богиня побеждает дерзновенных сынов земли. (А христиане, наоборот, говорят, что) сын божий наказан дьяволом и что он учит проявлять стойкость, когда (дьявол) будет их тоже наказывать; а ведь это совершенно нелепо: я думаю, надо было, чтобы наказан был дьявол, а не угрожать людям, подвергшимся его козням [VI, 46].
468
Во время праздника панафиней в честь покровительницы Афин богини Афины ей подносили шерстяное одеяние древнего покроя (пеплос), на котором изображали сцены из борьбы с гигантами.
А откуда явилась у них (мысль) называть сына божьего, я поясню: древние объявили этот мир как происшедший от бога сыном его и юношей [469] ; мир, во всяком случае, в такой же мере сын божий, как и (Иисус) [VI, 47].
Космогония христиан воистину совершенно нелепа; совершенно нелепо также их писание
469
Платон. Tim. VI, р. 30 В; XIII, р. 40 Д — 41 Д; в том же роде высказывается Филон (De opif. mundi, 24, Cohn).
470
Согласно мифу о Беллерофонте у Гомера (Илиада. VI, 155 сл.), Антея, любовь которой Беллерофонт отверг, подговорила своего мужа Пройта погубить Беллерофонта. Пегас — чудесный крылатый конь, на котором Беллерофонт совершил подвиг победы над чудовищем Химерой. Цельс здесь намекает, по-видимому, на не дошедшую до нас комедию, в которой выведен невежда, путающий всем известные мифы.
У некоторых из древних сказано (многое) о сотворении мира и земли (на основании глубокого понимания природы вещей); а Моисей и пророки, оставившие (христианам свои) писания, не зная, какова природа мира и человека, сочинили грубую нелепость; (начать с того, что Моисей считает, что мир сотворен богом, но не может указать, из чего). Гораздо нелепее, что он уделил на сотворение мира несколько дней, когда дней еще не было. Ведь когда не было неба, еще не была утверждена земля и солнце еще не обращалось, — откуда взялись дни? [VI, 50, 60] [471] . (А что означает «да будет свет», и к кому обращен этот призыв?) Ведь не занял же творец свет сверху, как человек, зажигающий светильник у соседей? А если творивший это был противник великого бога, проклятый бог, действующий наперекор его решению, то зачем тот стал бы давать ему взаймы свет [VI, 51]?
471
Ориген сам указывает, что это место (VI, 60) было изложено Цельсом «выше», поэтому правильно будет поместить это непосредственно после VI, 50.
Я пока ничего не говорю о сотворении и гибели мира — ни того, что он не сотворен и вечен, ни что он сотворен, но неразрушим, ни наоборот. (Но откуда у них) взялся дух божий как нечто чуждое этому миру — «дух божий витал над землей» — (и как это случилось, что) какой-то другой демиург [472] помимо великого бога замыслил злое против духа его, причем всевышний бог стерпел, (тогда как) требовалось низвержение (его)? (И вот) великий бог, уделив демиургу от духа, требует его обратно. Но какой же бог дает что-либо с тем, чтоб требовать это обратно? Ведь обратно требует тот, кто нуждается, а бог ни в чем не нуждается. И почему он проглядел злого демиурга, противодействующего ему [VI, 52]? (А когда он прозрел и убедился в кознях демиурга), почему он посылает тайком погубить его творения? Почему он вторгается тайно, обманывает и вводит в заблуждение? Почему он заманивает осужденных и проклятых, по вашим словам, демиургом и тайно уводит их, как какой-нибудь похититель рабов? Почему он выдает себя за отца чужих (детей)? Хорош бог, который стремится быть отцом (людей), осужденных другим (богом), грешников, обездоленных и, как они сами говорят, — подонков и который не в силах наказать своего посланца, уличенного в том, что незаметно от него отходит! (Вы скажете, что не считаете) мир творением другого бога. Но если все это — творение самого (бога), то как же это бог творит зло? Как это он не в состоянии убедить и вразумить? Как это случилось, что, когда люди оказались неблагодарными и дурными, он испытывал раскаяние, осудил и возненавидел свое собственное искусство? Как это он угрожает и губит своих собственных потомков? И куда он их уводит с этого мира, который он сам сотворил? [VI, 53].
472
В данном случае Цельс полемизирует не только против книги Бытие, но и против гностических сект, считавших, что материальный мир создан не верховным богом, а демиургом.
Возвращаясь к началу, как можно не считать нелепым первого и величайшего бога, который приказывает: «Да будет то, да будет другое или это», который работает один день столько-то, на другой день на столько-то больше, затем на третий, на четвертый, пятый, шестой день [VI, 60]? И после этого, прямо-таки как жалкий ремесленник, он устает и нуждается для отдыха в праздности [VI, 61]!
(Вообще, они рисуют себе бога по своему подобию. Но) у бога нет ни уст, ни голоса; у него нет и ничего другого из того, что нам знакомо [VI, 62]. И (бог) не создал человека по подобию своему, ибо бог не таков и нисколько не похож ни на какой образ [VI, 63]. Он не имеет фигуры или цвета, он не участвует в движении и в сущности [VI, 64]. От него все исходит, а он ни из чего; бог недоступен слову… его нельзя обозначить именем… он не обладает никаким свойством, которое может быть охвачено названием; он вне всякого восприятия [VI, 65].
«Но (скажут мне), как же мне познать бога? И как я узнаю путь к нему? Ведь ты расстилаешь тьму перед глазами, и я ничего отчетливо не вижу». (Тьма у тебя не оттого, что я закрываю от тебя свет; напротив), когда кто выводит людей из тьмы на яркий свет, они не могут вынести блеска, зрение у них поражается и портится, и они думают, что слепнут [VI, 66]. (А вы, считающие, что видите свет), как вы думаете познать бога и спастись благодаря ему [VI, 68]? (Вы говорите): «Так как бог велик и непостижим, он вдохнул свой дух в тело, подобное нам, и послал его сюда (к нам), чтоб мы могли слушать его и у него поучаться» [VI, 69]. Говоря о духе божьем, христиане ничем не отличаются от греческих стоиков, утверждающих, что бог — дух, все проникающий и все объемлющий в себе [VI, 71]. Но если сын — исходящий от бога дух, родившийся в человеческом теле, то сам сын божий не может быть бессмертным; ибо не таково свойство духа, чтоб пребывать вечно [473] ; (некоторые из христиан даже считают), что не бог — дух, а (лишь) сын его. (Как бы то ни было), дух должен был вдохнуть бог; но отсюда следует, что Иисус не мог воскреснуть во плоти; ибо бог не стал бы принимать обратно дух, который он дал, после того как его осквернила природа тела [VI, 77]. (И опять-таки выступает нелепость рождения Иисуса от девы); если (бог) хотел отправить (на землю) дух от себя, зачем ему надо было вдуть его в чрево женщины? Ведь мог же он, имея уже опыт в сотворении людей, и этому создать (готовое) тело, а не заключать свой дух в такую нечисть; в этом случае, если бы (Иисус) был прямо создан свыше, он не вызвал бы к себе такого недоверия [VI, 73].
473
О духе, проникающем всю материю, согласно учению стоиков, см.: Цицерон. Deor. Nat. III, 14.