Первоисточники по истории раннего христианства. Античные критики христианства

Ранович Абрам Борисович

(Христиане) говорят, что бог все сотворил для человека; (но история животных и наличие у них сметливости показывает, что) все создано ради людей не в большей степени, чем для неразумных тварей [IV, 74]. Громы, молнии и дождь — не дело рук бога; но если даже допустить, что это — дело рук бога, то все это происходит ради людей не больше, чем для питания растений — деревьев, трав, цветов. Если же ты скажешь, что (растения) ведь произрастают для человека, то на каком основании ты можешь утверждать, что они скорее произрастают для человека, чем для неразумных, самых диких животных [IV, 75]? (Напротив), мы добываем пищу, работая и трудясь с напряжением и усилием, а животные не сеют и не пашут, и все для них растет само [IV, 76]. Если сошлешься на стих Еврипида [423] : «Солнце и ночь служат смертным», то почему (они служат) нам больше, чем мухам или муравьям? Ведь и для них ночь служит отдыхом, а день — чтобы видеть и действовать [IV, 76]. О людях говорят, что ради них созданы неразумные твари; (но) если кто скажет, что мы властвуем над животными, потому что мы охотимся на диких животных и питаемся ими, то мы скажем, — почему нельзя утверждать (с большим правом), что мы родились ради них? Ведь они охотятся на нас и пожирают нас? Более того, нам требуются сети и оружие и помощь многих людей и собак против (животных), на которых мы охотимся, а тем природа дала каждому в отдельности немедленно (действующее) оружие, легко покоряющее нас им [IV, 78]. Что касается вашего утверждения, что бог дал нам возможность ловить зверей и пользоваться ими, то мы скажем на это, что, по-видимому, до того, как существовали города, техника и всякого рода общества, оружие и сети, животные ловили и поедали людей и меньше всего люди ловили зверей [IV, 79] [424] , так что в этом отношении бог скорее покорил людей зверям [IV, 80]. Если кажется, будто люди отличаются от неразумных тварей тем, что они построили города, что у них государство, власти и руководители,

то и это не относится к делу: ведь и муравьи и пчелы (имеют все это). Пчелы имеют предводителя, у них есть свита, служба, войны, победы, взятие в плен побежденных, города и пригороды, смены работ, наказание ленивых и злых; во всяком случае они прогоняют и наказывают трутней [IV, 81]. У муравьев (чисто) человеческая (заботливость) насчет пропитания и предусмотрительность (в заготовках) на зиму; они поддерживают друг друга при перенесении тяжестей, когда видят, что кто-нибудь из них устал; со складываемых плодов они снимают ростки, чтобы они не набухли и оставались (годными) в пищу для них в течение всего года [IV, 83]; для умирающих муравьев оставшиеся в живых отводят особое место, и оно служит для них общественным кладбищем; и, право же, при встрече они беседуют друг с другом и потому не сбиваются с пути; таким образом, они обладают полнотой разума, общими понятиями о некоторых всеобщих (предметах), речью, (выражающей) события и отмечающей их [IV, 84]. Право же, если бы кто-нибудь смотрел на землю с неба, в чем бы он усмотрел разницу между тем, что мы делаем, и (тем, что делают) муравьи и пчелы [IV, 85]? Если же люди имеют в виду колдовство, то и в этом отношении мудрее (их) змеи и орлы; в самом деле, они знают много противоядий и защитных средств и даже свойства некоторых камней, (применяемых ими) для (сохранения) здоровья детенышей; когда люди наталкиваются на (такие вещи), они считают, что сделали замечательное приобретение [IV, 86]. Если же человек считается выше прочих животных на том основании, что он усвоил представление о божественном, то говорящие это пусть знают, что и на это многие другие животные будут претендовать, и весьма основательно; ведь что можно назвать более божественным, чем знание и предсказание будущего? Люди поэтому стараются узнать его от других животных, больше всего от птиц, и те, которые прислушиваются к их указаниям, являются прорицателями [425] . Если же птицы и другие прорицающие животные, знающие от бога будущее, учат нас своими знамениями, то тем самым очевидно, что они оказываются ближе к общению с богом, мудрее и более угодны богу. Люди знающие говорят, что у птиц бывают и беседы, конечно более священные, чем наши, (и утверждают), будто они знают язык (птиц), и подтверждают это на деле: сказав заранее, будто птицы говорили, что отправятся туда-то и сделают то-то и то-то, они показывают, что те действительно туда отправились и сделали то, что было предсказано [426] . Насчет слонов [427] (известно, что) нет никого более верного клятве и более преданного божественному, конечно, потому именно, что они обладают познанием (божественного) [IV, 88]. Аисты благочестивее людей, так как это животное проявляет любовь к ближним и приносит корм своим родителям. Арабское животное феникс [428] по прошествии многих лет возвращается в Египет, уносит умершего отца, погребает его в шаре из смирны и кладет там, где святилище солнца [IV, 98].

423

Еврипид (приблизительно 486—406 гг. до н. э.) — один из трех величайших мастеров древнегреческой трагедии. Здесь цитируется его трагедия «Финикиянки», ст. 546.

424

Ср. Лукреций. О природе вещей. V, 219 сл.

425

Гадание на основании полета птиц (ауспиции) занимало значительное место в официальном римском культе: без предварительных благоприятных ауспиций не предпринималось ни одно значительное государственное начинание. Для гадания применялись также куры. Видную роль играло и гадание по печени жертвенного животного.

426

Филострат, автор жития Аполлония Тианского, рассказывает (V. Ар. IV, 3) об этом религиозном реформаторе, будто он однажды во время проповеди рассказал слушателям, куда и зачем улетела сидевшая на площади стая воробьев; по проверке оказалось, что Аполлоний указал правильно, так как он понимал язык птиц и знал, о чем они между собою говорят.

427

О «благочестии» и «благонравии» слонов сообщают натуралист Плиний, Цицерон, Плутарх и другие.

428

Феникс — сказочная птица в Египте, о которой в древности рассказывали всевозможные чудеса.

Итак, не для человека создано все, так же как и не для льва, и не для орла, и не для дельфина, а для того, чтобы космос, как творение бога, был целостным и совершенным во всех отношениях. Вот ради чего соразмерено все — не в отношении друг друга, разве лишь мимоходом, — а в отношении вселенной в целом. Бог заботится (лишь) о вселенной, ее никогда не покидает провидение, она не становится хуже, и бог не возвращается с течением времени к самому себе и не гневается ради людей, так же как и не ради обезьян или мышей; и он не грозит тем (существам), из коих каждое получило в удел свою долю [IV, 99].

Иудеи и христиане! Ни один бог и ни один сын божий не спускался и не стал бы спускаться на землю. Если же вы говорите о каких-то ангелах, то чем вы их считаете — богами или чем-то другим? По-видимому, чем-то другим, демонами [V, 2].

У иудеев достойно удивления, что, хотя они почитают небо и пребывающих на нем ангелов, они оставляют без внимания самые замечательные и могущественные его части — солнце, луну и прочие неподвижные звезды и планеты; (для них) как будто приемлемо, что вселенная в целом — бог, а ее части не божественны или что хорошо почитать тех, кто, как полагают, открываются где-то во тьме (людям), ослепленным зловредным волшебством или бредящим туманными призраками, а тех, кто столь очевидным образом блестяще всем пророчествует, через которых распределяются дождь и ведро, облака и громы, — а ведь им они поклоняются, — и молнии, и плоды, и всякое творение, через которых им открывает себя божество, этих вестников свыше, подлинных ангелов небесных, — они ни во что не ставят [V, 6].

Нелепо с их стороны думать, что когда бог, как повар, разведет огонь (в день страшного суда), то все человечество изжарится, а они одни останутся, притом не только живые, но и давно умершие вылезут из земли во плоти, — воистину надежда червей! Какая, однако, человеческая душа стоскуется по разложившемуся телу? Этот ваш догмат даже христиане не все разделяют, некоторые вскрывают гнусность, отвратительность и вместе с тем невозможность этого [429] . В самом деле, какое тело, совершенно разложившись, способно вернуться в первоначальное состояние, притом к тому первому составу, из которого оно распалось? Не зная, что ответить на это, они прибегают к глупейшей уловке — для бога, мол, все возможно. Но бог не может совершить ничего безобразного и не желает ничего совершить против естества; и даже если бы ты потребовал в силу своей порочности чего-либо постыдного, то бог этого не сумеет (сделать), и надо прямо думать, что (так) будет; ибо бог руководит не извращенными желаниями и не искаженной непристойностью, а правильным и справедливым естеством. Душе он мог бы даровать жизнь вечную, «трупы же, — говорит Гераклит, — презреннее навоза». Плоть, наполненную вещами, о которых говорить неприлично, бог не захочет и не сумеет объявить вечной вопреки разуму. Ведь он сам — разум всего сущего; он поэтому не может поступать вопреки разуму и вопреки самому себе [V, 14].

429

Некоторые гностические секты отвергали воскресение тела во плоти; о маркосианах Ириней сообщает (Ер. I, 21, 5), что, по их учению, тело умершего остается в этом мире, а «к невидимому» восходит только «внутренний человек». Тот же Ириней полемизирует с гностиками, доказывая, что воскреснут только те тела, которые погребены в земле (V, 13). По Тертуллиану (Praescr. haer. XXIII), «то было заблуждение саддукеев, принятое отчасти Маркионом, Валентином, Апеллесом и другими, отрицающими воскресение тела».

Иудеи, став самостоятельным народом, положив себе законы сообразно с местными условиями и сохраняя их в своей среде поныне, соблюдая богослужение, какое бы оно ни было, но во всяком случае унаследованное от отцов, поступают подобно прочим людям; ведь каждый следует отечественным законам, как они некогда были установлены. Да так, пожалуй, и удобно, — не только потому, что разным (людям) пришли на ум разные мнения и что надо соблюдать то, что установлено сообща, но и потому, что, по-видимому, отдельные части земли с самого начала предоставлены разным управителям и распределены между некоторыми властями и в таком порядке они и управляются. Поэтому у каждого (народа) всякое поведение правильно постольку, поскольку оно ему нравится, нарушение же того, что в данном месте издавна установлено, — нечестиво [V, 25]. Можно было бы привести и свидетельство Геродота, который так говорит: «Жители городов Мареи и Аписа, в той части Египта, которая граничит с Ливией, считали себя ливийцами, а не египтянами; недовольные способом почитания богов, не желая воздерживаться (от употребления в пищу) коров, они послали сказать Амону, что между ними и египтянами нет ничего общего; живут-де они за пределами дельты, во всем отличаются от египтян и желают, чтобы им дозволено было вкушать всякую пищу. Но бог не разрешил этого, говоря, что Египет — это вся земля, которую Нил орошает своими

водами, а египтяне — все те, которые живут ниже города Элефантины и пьют воду из реки Нила» [430] . Так рассказывает Геродот. А ведь Амон не хуже (и имеет такое же право) рассылать (указания) о делах божественных, как и ангелы иудеев.

430

Геродот. II, 18. Амон — главное божество египетского города Фив; греки отождествляли его с Зевсом. В святилище Амона в одном из оазисов Ливийской пустыни находилась статуя этого бога, дававшая оракулы вопрошавшим его. Элефантина — древний город в Египте на одном из нескольких островов того же наименования — составляла южную границу Египта.

Итак, нет ничего дурного в том, что все почитают каждый свои законы. Конечно, мы находим у разных народов величайшие различия, и все же каждый из них сам думает, что его воззрение наилучшее. Те из эфиопов, которые живут в Мероэ, почитают «только Зевса и Диониса» [431] , арабы — Уранию и Диониса [432] , только их, египтяне все почитают Осириса и Исиду, а (в частности) жители Саиса — Афину, жители Навкратиды — с недавнего времени (бога, которого) назвали Сераписом [433] , и так далее все по номам. Одни воздерживаются от овец, почитая их как священных, другие от коз, третьи от крокодилов, от коров, воздерживаются и гнушаются свинины [434] . А вот у скифов считается прекрасным делом пожирать людей, и среди индийцев есть такие, которые считают, что совершают святое дело, поедая своих родителей. Об этом как-то говорит тот же Геродот. Ради убедительности приведу тут же его подлинные слова: «Действительно, если спросить у какого бы то ни было народа, какие обычаи лучше всех, то каждый по расследовании ответит, что наилучшие обычаи — его собственные. Таким образом, всякий народ считает свои обычаи гораздо лучше всех остальных. Вот почему неестественно, чтобы кто-нибудь, разве помешанный, шутил с такими вещами. Что все люди относятся именно так к своим обычаям, можно доказать многочисленными примерами, в частности следующим: во время своего царствования Дарий позвал к себе эллинов, состоявших при нем на службе, и спросил их, за какую плату они согласились бы съесть своих умерших родителей. Те ответили, что ни за что не сделают этого. После этого Дарий позвал индийцев, именно так называемых калатиев, которые поедают своих родителей, и спросил их в присутствии эллинов, причем переводчик объяснял смысл ответа: за какую плату согласились бы они умерших родителей предать огню? Калатии отвечали громкими восклицаниями и требовали, чтобы он не богохульствовал. Так чтутся обычаи, и я думаю, Пиндар был прав, когда в своем стихотворении назвал обычай «всесильным владыкой» [V, 34] [435] .

431

Геродот. II, 29.

432

Геродот. III, 8.

433

Зевс, Дионис, Урания — имена греческих божеств, но ими греки и римляне обозначали аналогичных эллинским варварских богов с труднопроизносимыми именами (для арабов Геродот [III, 7] приводит и туземные названия). Культ египетской Исиды в эпоху Цельса вышел давно за пределы Египта; богиня претендовала на роль владычицы небесной и мистерии ее, красочно описанные Апулеем (Метаморфозы, XI), привлекали верующих не только из египтян. Древнее египетское растительное божество Осирис, партнер Исиды, превратилось в бога-спасителя. Древневосточный бог Сарапис, именовавшийся также Сераписом, в первые века Римской империи стал синкретическим божеством, в котором слились черты Зевса, Посейдона и других.

434

Пищевые запреты, в основе которых лежали пережитки еще тотемистической религии, свойственны были всем религиям Востока.

435

Геродот. III, 38. Стих Пиндара (лирический поэт VI—V вв. до н. э., певец родовой аристократии) цитируется также у Платона (Gorg. XXXIX, р. 484 В.).

Таким образом, если иудеи так защищают свой собственный закон, то их (за это) нечего презирать; (скорее заслуживают презрения те), которые отказываются от своей (веры) и примыкают к иудейской. Если же они гордятся тем, что знают какую-то более глубокую мудрость, и уклоняются от общения с другими, как якобы не столь чистыми, то они уже слыхали [436] , что даже свое учение о небе они не (по праву) считают своим собственным, но что о небе в древности учили уже персы, не говоря о других, как где-то сообщает Геродот: «У них в обычае приносить жертвы Зевсу на высочайших горах, причем Зевсом они называют весь небесный свод» [437] . А ведь, по-моему, совершенно безразлично, давать ли Зевсу имя Всевышний, или Зен, или Адонай, или Саваоф, или Амоун, как египтяне, или Папей, как скифы. И право же, они вовсе не более святы, чем другие, на том основании, что они обрезаны; ведь и этот (обычай ввели у себя) египтяне и колхи [438] раньше; и не оттого, что воздерживаются от свинины, ибо и этого (придерживаются) египтяне, которые, кроме того, еще (воздерживаются от мяса), коз, овец, быков и рыб, Пифагор не ел бобов, а его ученики — ничего одушевленного. Не похоже что-то также, чтобы евреи пользовались хорошей славой у бога и его любовью предпочтительно перед прочими и чтобы он только им посылал своих вестников свыше, как если б они в самом деле получили в удел страну обетованную: мы ведь видим, какой славы достигли они сами и их страна.

436

См. выше, I, 19—21; V, 6.

437

Геродот. I, 131.

438

Древнее население Колхиды на Кавказском побережье Черного моря.

Итак, прочь этот хор, понесший наказание за свое чванство! Они не знают великого бога, а соблазнены и обмануты волшебством Моисея и с недоброй целью стали его учениками [V, 41]. Пусть выйдет (на сцену) другой (хор); я спрошу их, откуда они явились и какой у них есть основоположник их отечественных законов; они никого не сумеют назвать, ведь они вышли оттуда же, и сами они выводят оттуда же своего учителя и хормейстера; и все же они отпали от иудеев [V, 33] [439] .

439

Ориген в конце гл. 33 признает, что, цитируя это место, забежал вперед; и по смыслу очевидно, что оно помещалось у Цельса после V. 41 («другой хор»).

Оставим, однако, в стороне все, в чем можно их уличить касательно их учителя; допустим, что то был действительно какой-то вестник (неба); (так вот), явился ли он первым и один, или и до него (являлись) другие? Если б они ответили, что только он явился, то они были бы обличены во лжи и в противоречии с самими собой: ведь они часто говорят, что и другие являлись, притом сразу шестьдесят или семьдесят, и что они совратились и наказаны тем, что подвергнуты заключению под землей [440] , поэтому подземные источники — их слезы. Далее, к гробу этого самого (Христа) явились ангелы — по словам одних, один, по словам других, два, — которые возвестили женщинам, что он воскрес. Очевидно, сын божий не мог сам открыть гроб и нуждался в том, чтобы кто-то другой отвалил камень. Кроме того, и насчет беременности Марии явился к плотнику ангел, а другой — насчет бегства для спасения младенца. Но стоит ли подробно все излагать и перечислять всех (ангелов), которые якобы были посланы к Моисею и другим? Итак, если были посланы и другие, то очевидно, что и этот — от того же бога. Ну, надо полагать, его миссия была более серьезной ввиду того, что иудеи то ли сбились с пути, то ли извратили благочестие, то ли творили нечестивое; на это, по крайней мере, намекают (христиане) [V, 52]. Итак, не о нем одном сообщается, что он явился роду человеческому; даже те, которые на основании учения Иисуса отказались от демиурга [441] , как низшего (божества), и примкнули, как к некоему более сильному, к богу и отцу явившегося, говорят, что и до него от творца являлись некие (посланники) роду человеческому [V, 54].

440

О наказании ангелов заключением под землей сообщается в книге Еноха (10).

441

Демиург (собственно ремесленник) — в богословии неоплатоников и гностиков низшее божество, сотворившее мир материальный, несовершенный, нечистый, грязный. Таким образом, согласно этой богословской теории, «всеблагой бог» непричастен к злу; оно — дело рук его помощника. Однако некоторые гностики допускали в этом вопросе кое-какие варианты, признавая, что мир сотворен не демиургом, а низшими ангелами; так учили, например, карпократиане (Ириней. I, 25, I).

Итак, у них и у иудеев один и тот же бог. Во всяком случае, (христиане, принадлежащие к) главной церкви, открыто признают это, а также принимают за истину принятую у евреев космогонию, в частности насчет шести дней (творения) и седьмого дня, в который бог, отдохнув, ушел на свой наблюдательный пункт. Они называют первым человеком того же, что и иудеи, и точно так же включают его потомство в свои генеалогии; (они рассказывают) о тех же кознях братьев друг против друга, что и иудеи, те же истории о переселении в Египет и о бегстве оттуда [V, 59].