Первомай
Шрифт:
Я нахмурился.
— Я сначала думал, что жанр твоих произведений называется ненаучной фантастикой. Но потом засомневался. А фантастика ли это? Если что-то из написанного фантастом сбывается, то это уже не фантастика, а провидение. Или как лучше сказать? Прорицание?
— До свидания, — кивнул я. — Надеюсь до очень нескорого.
— Не торопись, — подмигнул Зубатый. — Поговорить всё равно придётся. Не сейчас, так потом. Мы же теперь часто будем встречаться. Если, конечно, оба останемся в живых. А то ведь жажда победы и в соцсоревновании может довести совсем не до добра.
—
— Да ладно, — с барской интонацией бросил он и осклабился. — Куда идти-то? Опоздаешь на один, улетишь на другом. Какая нахрен разница? С чемоданом-то денег? А?
Он снова подмигнул и хохотнул.
— Хорошее настроение у тебя, — кивнул я и шагнул к двери. — Ну, будь здоров.
— Конечно, хорошее. Посмотри сам. Глянь вот на это.
Я обернулся. Он достал из кармана несколько сложенных вчетверо листов, заполненных машинописью. В груди похолодело. Твою мать! Это было невозможно. Не могло быть такого стечения обстоятельств, чтобы написанное мной и посланное на Старую площадь, на Лубянку и на Петровку оказалось в руках Зубатого. Конечно, нет. Это не мои письма, совершенно точно не мои.
— Не хочешь взглянуть? — весело спросил Зубатый. — Давай! Ну… Одним глазком только. Иди, оцени, дружище.
Я подёргал ручку двери. Постучал.
— Какой ты… нелюбопытный, — помотал он головой. — Ладно, слушай, так и быть, почитаю тебе немного. Вслух. Так… Двадцать девятое апреля тысяча девятьсот восьмидесятого года. Вторник. Будет совершено нападение на автомобиль инкассаторов на улице… Эй, да хорош ручку дёргать. Оторвёшь и всё, тогда мы с тобой здесь вдвоём застрянем. Неужели неинтересно? Тут такая история, труба просто. Кровь, деньги, налётчики. Не то что какой-то короткочленный краснокузнецкий душитель с женскими чулками. Здесь есть, где развернуться, чувствуешь? Масштаб! Сюжет, достойный Юлиана Семёнова.
— У меня самолёт, и мне в Штирлица играть некогда, — зло сказал я.
Твою мать! Как вообще могло произойти, что такой документ попал в руки патрульного с Ленинградского шоссе? Хрень и бред.
— Это ведь ты написал, Жаров? — продолжал он. — Конечно, ты, больше ведь никто не знал про эти чулки в Краснокузнецке. А ты знал и пришёл туда. На место ещё не совершённого преступления. Как? Очень странное совпадение. Нет, правда, я ведь и сам хочу, чтоб это оказалось совпадением. А ещё кто-то прислал подробное описание происшествия. И уже непосредственно нам, в областную прокуратуру. Напечатанное, кстати, на другой машинке.
— Я вообще не втыкаю, о чём речь! Но если опоздаю на самолёт, поверь, я тебе устрою весёленькую житуху.
— Не втыкаю? Так в будущем говорят?
— Открывай дверь.
— Да открою-открою. Я понять пытаюсь, как ты это устроил. Что за метод и не несёт ли он опасности нашему лучшему в мире строю. Хватит дёргать дверь, а то местные менты тебя засадят на пятнадцать суток.
Я, собственно, уже и не дёргал, пытаясь сообразить, как мне решить возникшую проблему и насколько может быть опасным для моего плана то, что Зубатый получил эту информацию.
—
Он потряс в воздухе моим списком.
— Очень полезная штука. Если даже только часть из этого окажется правдой, на этом можно делать неплохие деньги. Шинковать капусту. Вот хотя бы с этими инкассаторами. Когда их пришьют и загребут хрусты, можно будет подломить тайник злоумышленников и забрать всё себе. Это тебе не Кофмана раздевать.
В груди ёкнуло. А причём здесь Кофман? Как возникла эта вот связь между списком с ожидаемыми преступлениями и директором гастронома?
— Ты знаешь подробности, имена и прочую хрень, — гнул своё Зубатый. — Я знаю, как братву выслеживать, как аккуратно, не привлекая внимания, колоть их ломать и потрошить. Шикарная бригада может получиться. У нас с тобой. Ну, что, нравится идея?
Идея, прям, что надо. А где поживиться нечем, там можно и медальку за раскрытие по горячим следам, да? Правда, для этого на всесоюзный уровень надо выйти. Мне очень хотелось опустить ему на голову что-нибудь тяжёлое, но единственное, что я сейчас мог — только повторить, что не понимаю, о чём он говорит.
— Хватит, уже не смешно, — прикрикнул он. — Давай просто разберёмся, откуда ты знаешь все подробности? Может, ты побывал в будущем? Или, к примеру, тебя молния ударила, и ты стал видеть всякую хрень? Типа за горизонт заглядывать… А может с привидениями научился балакать и они тебе показания дают на своих убийц. Где, когда, сколько взяли, чем убили. Не знаю… в принципе, если не желаешь сотрудничать, просто скажи, как ты это делаешь и всё, иди своей дорогой.
Мысли скакали, нужно было что-то делать, нельзя было дать себя увезти. В принципе, если бы он мог, то увёз бы сразу. С начальством он пока не особо поладил, друзьями в органах не обзавёлся. То есть пока он оставался одиночкой. Условно, конечно. Кто-то же его пристроил в прокуратуру… Одиночкой с волосатой лапой. Так, так, так… Ну, хорошо. Давай попробуем немного поиграть.
— Ладно, — хмуро бросил я и, подойдя к столу, уселся на стул. — Ладно.
— Ладно, — кивнул Зубатый и расплылся в улыбке. — Конечно, ладно.
— Я скажу, откуда знаю о преступлениях, а ты скажешь, как достал этот список.
— Согласен. Мне твою писанину дал товарищ.
— Какой товарищ? — прищурился я.
— Этого я не могу сказать, слово давал, — нагло улыбнулся он. — Теперь ты говори.
— Мне тоже товарищ рассказал, — пожал я плечами. — А он во сне увидел.
— Во сне значит…
— Ага…
— Так мы с тобой каши не сварим, — покачал Зуб головой. — Без каши останемся. А между тем, триста пятьдесят тысяч очень неплохой заработок. Треть тебе, две трети мне и моему товарищу.
— О, как! — удивлённо вскинулся я. — Я тоже с товарищем, как ты помнишь.
— Да погоди, не кипишуй. Ты-то ничем не рискуешь, оперативную работу я ведь на себя возьму. С тебя только подробности. А то здесь мало информации. Торопился, когда писал, наверное.
Я призадумался. В голове начинал складываться план.