Первородный грех. Книга первая
Шрифт:
В конце концов, ван Бюрен был все еще красивым мужчиной. Годы пощадили его. Правда, местами его тело стало обрюзгшим, а волосы, которые он стриг на молодежный фасон, как сенатор Эдвард Кеннеди, признанный тогдашней модой секс-символом Америки, были теперь, увы, слишком седы, чтобы их красить. Но хирург-косметолог недавно убрал ему двойной подбородок, и в общем и целом ван Бюрен чувствовал, что для своих шестидесяти восьми лет выглядит просто замечательно.
Несколько приободренный этой мыслью, он включил кондиционер на полную мощность и забрался обратно в кровать. Он уже почти снова заснул, когда зазвонил
– Проклятье!
Доминик прижал трубку к уху и прорычал нечто нечленораздельное.
– Доминик! – едва расслышал он далекий голос, но сразу узнал его.
– Ради Бога, Мерседес! Ты знаешь, который здесь час?
– Это очень срочно, – взволнованно сказала она. – Иден похитили.
– Похитили? – недоверчиво спросил он. – Чушь!
– Только что специальный курьер доставил мне фотографию из Лос-Анджелеса. На ней – Иден, полуголая, прикованная к стулу.
Ван Бюрен в замешательстве потер ладонью лицо.
– Какая-нибудь дурацкая шутка.
– Это не шутка! Я звонила на ранчо. Там никого нет. Он попытался сесть.
– О Господи. – Лежащая рядом с ним девица заворочалась во сне. Он шлепнул ее по заднице. – Сколько они хотят?
– Об этом ни слова. Только фотография.
– Только фотография? Это ее штучки.
– Иден? Ты думаешь, Иден сама все это подстроила?
– Конечно. Ее почерк.
– Ты сумасшедший.
– Не называй меня сумасшедшим! – рявкнул он. Девчонка наконец проснулась, скатилась с кровати и в чем мать родила поплелась в туалет, при этом не потрудившись даже закрыть за собой дверь, так что ван Бюрен принялся разглядывать ее голое тело, устроившееся на унитазе. – Эту идею она позаимствовала у крошки Гетти.
– Что еще за Гетти?
– Ну, Джон Поль Гетти Третий, [3] – раздраженно сказал Доминик. – Внучек. Он же пропал. Неужели не слышала? Требуют за него несколько миллионов выкупа. Только газеты его живо раскусили. Все это надувательство.
– Точно никому ничего не известно, – угрюмо возразила Мерседес.
– Да сама посуди. Предки прижимистые, а у мальчишки расходы – ну там, кокаинчик, девки, выпивка, – конечно, ему обидно. Вот он с помощью своих чокнутых дружков и инсценирует похищение, надеясь вытрясти из старика несколько миллионов. Все логично. Ты что, газет не читаешь?
3
В 1973 году в Италии средь бела дня был похищен внук американского мультимиллиардера, нефтяного короля, «самого богатого человека на земле» Джон Поль Гетти Третий. Шестнадцатилетний юноша жил в Риме вместе с матерью, исповедовал религию хиппи и продавал на городской площади металлические цепочки собственного изготовления. Выкуп – 1,7 миллиарда лир – отец платить отказался, считая инцидент происками матери, с которой он был в разводе. Дед тоже денег не дал. Тогда бандиты, чтобы заставить их раскошелиться, отрезали у Гетти-младшего ухо и прислали его в редакцию газеты «Мессаджеро».
– Газеты много всякого дерьма выдумывают, Доминик. Малыш Гетти ничего не инсценировал. И Иден на такое не способна. Какой бы она ни была, она не настолько жестока. Чего она этим добьется?
– Денег, естественно, –
– Я в это не верю.
– Кто же, тогда, ее похитил?
– В Лос-Анджелесе полно ненормальных. Взять, хотя бы, шайку придурков, которые в десяти милях от ранчо Иден убили восемь человек.
– Ты имеешь в виду дело Мэнсона? Да брось ты! Не делай из этого истерическую мелодраму.
– Разве я отношусь к женщинам, склонным к истерикам? – язвительно спросила Мерседес. – Ты такой меня знаешь, а, Доминик?
Тем временем девица спустила в унитазе воду, сполоснула свое хорошенькое личико и насухо его вытерла. Ее не интересовало, о чем Доминик спорит по телефону. Она снова хотела праздника. Совсем недавно она открыла для себя кокаин и была от него в восторге. С этим порошком она буквально уносилась на небеса и теперь готова была практически на что угодно ради чистого колумбийского зелья, которого у Доминика ван Бюрена, похоже, было навалом.
– Ну и чего, черт возьми, ты от меня хочешь? – холодно произнес ван Бюрен. – Вызвать легавых?
– Нет-нет. Они убьют ее. Просто съезди на ранчо и постарайся выяснить, что произошло.
– А-а, только время потеряю!
– Иден ведь и твоя дочь, – тихим голосом проговорила Мерседес. – Хоть раз в жизни будь ей отцом, Доминик. Видит Бог, ты должен это сделать для нее.
– Ага, видит Бог, ты всегда найдешь что сказать, – обиженно проворчал он.
– Доминик, ты похоже, не понимаешь. Ты что, забыл, как она больна? Забыл, в каком ужасном она состоянии? Пожалуйста, выясни, что с ней случилось.
– Черт с тобой, я съезжу на ранчо, если ты этого хочешь.
– Да, я этого хочу. Только не сообщай в полицию. Перезвони мне в полночь по калифорнийскому времени.
Она повесила трубку.
– Проклятье, – устало пробормотал Доминик и снова потер лицо.
Между тем его малолетняя подружка с упоением втягивала носом остатки порошка со столика. Затем она подошла к кровати и, улыбаясь, встала перед ван Бюреном. Ее глаза заблестели. В утреннем свете тело девушки выглядело совершенно гладким, за исключением треугольника рыжеватых волос в низу живота.
– Ты про меня не забыл? – пролепетала она. – Ты еще не пожелал мне доброго утра.
– Зря ты нюхаешь до завтрака, – буркнул Доминик. – Так делают только наркоманки.
Она соблазнительно выгнулась. Ее плоский живот почти касался его лица. Тоненьким, почти детским голосом, стараясь казаться как можно сексуальнее, девица проворковала:
– Ну давай же, займемся этим снова.
– О Господи, у меня нет сил.
Грациозная, как кошка, она упала на постель. Ее бедра раздвинулись.
– Ты в этом уверен? – нежно проговорила она.
Мадрид, Испания
Министр нервно одернул полы своего смокинга. От предстоящего вечера ничего хорошего ждать не приходилось.
Как и все приемы, что давал стареющий диктатор Испании, этот тоже наверняка будет мрачным, чопорным и смертельно скучным. Более нудных хозяев, чем Франко и его жена, министру просто не приходилось встречать. Он не смог бы вспомнить ни одного веселого часа, проведенного в их обществе, а ведь знал их вот уже тридцать лет.