Первородный грех. Книга первая
Шрифт:
Декабрь, 1917
Сан-Люк
– В газетах пишут, что большевики убивают и едят младенцев.
– Ага, только сначала они зарезали и съели всех старух. – Тяжело опираясь одной рукой на раковину, а другой намыливая грудь, Франческ в раздражении ломал себе голову, чем обязан этому визиту. Было восемь часов вечера, на улице холодно, затянутое облаками небо полыхало на западе кровавыми отсветами заката.
Гость подсел к столу. Его пальцы беспрестанно
Марсель Баррантес, владелец деревенского магазинчика, считался наиболее ярким представителем класса капиталистов в Сан-Люке.
– Все зло от этого Ленина, – рассуждал Баррантес.
– Он ведь просто одну диктатуру заменит на другую, еще более жестокую, чем царская.
– Это вряд ли, – буркнул Франческ. Покусывая ус, Баррантес украдкой разглядывал кузнеца. Выше пояса тот выглядел, как Аполлон, но ниже – щепка щепкой. Сильные руки бугрились мышцами и вздувшимися венами, грудь покрыта черными волосами. Однако кривые и тонкие козлиные ножки делали его в чем-то похожим на сатира.
– Ты думаешь, революция и дальше будет распространяться?
Франческ натянул рубаху.
– В один прекрасный день, Баррантес, барселонские ткачи зальют улицы кровью тех, кто сейчас сапогами попирает наше человеческое достоинство.
Торговец испуганно перекрестился.
– За такие речи могут и к стенке поставить. Конечно, ремесло кузнеца – дело хорошее, но Франческ, со своими нестрижеными патлами и спутавшейся бородой, жил как последний голодранец. В доме неряшливо, из расположенной внизу кузницы тянет дымом и раскаленным железом.
Правда, успокаивал себя Баррантес, хорошая хозяйка многое могла бы привести в порядок.
Он откашлялся.
– Женщина тебе нужна, Франческ, помощница.
– Что-то желающих не видно. Баррантес лукаво прищурился.
– А я слышал, отбоя не было.
– Не было – до того как гвардейцы подправили мою внешность, – угрюмо проговорил Франческ.
– Ну, если уж женщины и избегают тебя, то только из-за твоего крутого нрава, будь он неладен, а вовсе не из-за… – Он чуть было уже не ткнул пальцем в ноги кузнеца, но, спохватившись, хлопнул ладонью по столу. – … не из-за чего бы то ни было еще.
– Ты сюда явился, чтобы сказать мне об этом? – холодно произнес Франческ.
Баррантес с минуту поколебался, затем решился:
– Ты ведь знаешь мою дочку Кончиту.
– Откуда я ее знаю?
– Такая красавица, – принялся расхваливать Баррантес. – Глаза зеленые, волосы черные. Ну просто ангелочек.
Франческ хмыкнул, ковыряя ножом в стоящей перед ним тарелке.
– И что же с ней случилось?
– Да вот, неприятность… Можно сказать, беда. Опозорена девка.
– Беременная, что ли? – усмехнулся Франческ.
– Да, – мрачно признался Баррантес. – Ждет ребенка. О том, чтобы ее выдать за кого-нибудь замуж, не может быть
– Ну а я-то тут при чем?
– Может быть, мы договоримся… – вкрадчиво сказал Баррантес.
Наконец до Франческа дошло, зачем явился этот старый плут. Он почувствовал, как по телу словно пробежал электрический разряд, как напряглись нервы, как закипела в нем злость.
– Договоримся? – грозно воскликнул кузнец.
– Но тебе же нужна жена. А ей нужен муж. И быстро. С девочкой я уже все обговорил. Если ты примешь ее в том состоянии, в котором она оказалась, она согласна принять тебя таким, какой ты есть. Я думаю, это условие, которое…
Он замолк на полуслове. Рванувшийся вперед Франческ одной рукой схватил лавочника за жилетку и с пугающей силой стащил его со стула.
Мгновение спустя Баррантес оказался лежащим поперек стола, уставясь безумными глазами на дрожащий в дюйме от носа нож. Лицо Франческа исказил гнев, глаза налились кровью.
– Раз я калека, ты думаешь, что можешь предлагать мне взять в жены шлюху?
– Она не шлюха, – отдуваясь, пробормотал насмерть перепуганный Баррантес. Обеими руками он отчаянно пытался отодрать от своей жилетки гигантскую лапищу кузнеца. – Клянусь Богом, я не хотел тебя обидеть!
– Ты ничтожная мразь, – сквозь зубы процедил Франческ, – кровосос проклятый!
– Я же люблю свою дочь, – захрипел Баррантес, чувствуя, как прижимается к горлу лезвие ножа, холодное и острое. – Ради Христа, не убивай меня. Я только хочу ей добра.
Франческа трясло, как будто ему нанесли страшное оскорбление. Его так и подмывало полоснуть лавочника по толстой шее. Но, с другой стороны, внутренний голос уже предательски нашептывал: «А почему бы и не выслушать? Что ты теряешь? Разве может быть что-нибудь хуже, чем это одиночество, эта опустошенность?»
Он медленно разжал кулак, и задыхающийся Баррантес снова плюхнулся на стул. Дрожащими руками он одернул жилетку и засунул обратно в карман выпавшие оттуда часы.
– Ладно, – прорычал Франческ, – валяй, выкладывай все до конца.
– Не торопись делать выводы насчет Кончиты. Она девушка хорошая. Ты же знаешь, ее мать умерла, когда она была совсем еще крохой. Так и росла бедняжка без материнской заботы. – Баррантес вытер платком рот. Разговор складывался не так, как он рассчитывал. – Она такая душечка, Франческ, такая лапочка. Ей-ей, просто маленькая фея. А какая умница – все время читает! Она бы изменила всю твою жизнь, принесла бы свет в твой дом…
– И два лишних рта.
– Но она же придет не с пустыми руками. Я человек небогатый, что бы там ни говорили, однако в состоянии выделить дочери приличествующее случаю приданое.