Первородный грех. Книга первая
Шрифт:
Коста-Брава
Майя спустилась в зал плавательного бассейна и скользнула в голубую прохладу кристально чистой воды.
Когда только разрабатывался проект дома, было решено, что бассейн станет составной частью сооружения. Он разместился в центре здания, между спальными апартаментами и прочими помещениями, предназначенными для работы и отдыха, и представлял собой просторный зал, покрытый сверху высоким стеклянным куполом.
Для Майи бассейн был маленьким раем на земле. Здесь всегда стояло благодатное лето. Ванну
Она еще хотела посадить здесь лианы и населить свой сад обезьянами и экзотическими птицами, но Мерседес подняла ее на смех. Как бы там ни было, в этой части дома Майя каждую неделю проводила огромное количество времени, ухаживая за тем, что Мерседес называла ее тропическим лесом.
Проплыв длину бассейна, она остановилась перевести дыхание и увидела высокую фигуру Хоакина де Кордобы, стоявшего на бортике и наблюдавшего за ней. На нем был банный халат, в руках он держал полотенце, очевидно, намереваясь составить ей компанию. Майя улыбнулась ему.
– Эй, – крикнула она. – Присоединяйтесь! Поплаваем!
– Не хотел вам мешать…
– Вы мне не помешаете.
Он тоже улыбнулся.
– Ну и хорошо.
Аргентинец просто излучал уверенность в себе, которая успокаивала Майю и располагала ее к откровенности. Она инстинктивно симпатизировала и доверяла полковнику.
Бок о бок они несколько раз переплыли бассейн. Хотя де Кордоба был, безусловно, крепким мужчиной, он пробыл в воде совсем немного. И к тому времени, когда Майя решила, что ей пора вылезать, он уже сидел на краю бассейна и вытирал полотенцем спину.
Улыбнувшись, Майя подошла к нему. Мокрый купальник подчеркивал совершенство ее прекрасной фигуры, облегая изящные груди, плоский живот и точеные бедра. У нее были длинные и тонкие ноги, но, в то же время, с прекрасно развитой мускулатурой.
Де Кордоба протянул ей полотенце. Пока она вытиралась, его карие глаза любовались ее легкими уверенными движениями.
В некоторых женщинах, размышлял он, красота совершенно очевидна – так же естественна и проста, как цветок маргаритки. Красота же Майи Дюран несла в себе печать некой буйной изысканности. Словно тропический цветок.
– Это изумительное место, – сказал он ей. – Кажется, будто попал в джунгли Перу.
– Несколько необычно, не правда ли? – Она снова улыбнулась. – Отчасти это моя заслуга. Ведь я же здесь главный садовник.
– У вас замечательный дар обращения с растениями!
Она присела рядом с ним.
– А у вас – делать комплименты.
– Если вы думаете, что я пытаюсь вам польстить, то вы ошибаетесь. Наверное, это самый чудесный сад из всех, которые мне доводилось видеть.
Чувствовалось, что Майе было приятно это слышать.
– А скажите, – продолжал де Кордоба, – где живет муж сеньоры Эдуард?
– В Санта-Барбаре, в Калифорнии.
– О, я отлично знаю Санта-Барбару. Прекрасное место. А когда они развелись?
– В 1966 году. – Майя помедлила. – Ко всему происшедшему он не имеет никакого отношения, полковник.
Он посчитал ее слова излишними, однако спорить не стал.
– Понятно.
– Она
– И, несмотря на это, оставила с ним дочь.
– Есть несколько причин, по которым Мерседес хотела, чтобы Иден жила в Америке. Прежде всего, она считала, что там для девочки будет больше возможностей. Тем более что Иден настоящая американка. В то время Мерседес казалось, что она поступает правильно. Сейчас, конечно, во всем случившемся она винит только себя.
– Вы сказали, Доминик ван Бюрен был для Иден плохим отцом?
– Да, потому что он думает лишь о собственных удовольствиях. Ничто другое его не интересует. Когда оформлялось дело о разводе, Иден училась в школе-интернате. Было условленно, что Доминик станет брать ее в Санта-Барбару на уик-энды, а каникулы она будет проводить в Испании. Но Доминик пренебрег своими обязанностями. Он был слишком занят собой. И она перестала ездить в Санта-Барбару на уик-энды. Обычно она говорила отцу, что хочет остаться в школе со своими подружками, однако, одному Богу известно, что она делала на самом деле. Порой они не встречались по многу недель. Она просто одичала. К тому времени, когда Мерседес узнала, что, в действительности, происходит, было уже поздно.
– Поздно? – перебил ее де Кордоба. – Что вы хотите этим сказать?
Майя чуть заметно покраснела.
– Я хочу сказать, что она отбилась от рук, стала совершенно неуправляемой. И, к тому же, потеряла всякий интерес к учебе. Кое-как ей все же удалось закончить школу, но ее оценки оказались слишком низкими для поступления в один из престижных колледжей. Пришлось довольствоваться Калифорнийским университетом, однако и здесь ничего не вышло. В прошлом году она его бросила.
– И чем занялась?
– Да ничем, дурака валяла. Правда, она продолжала участвовать в скачках. И время от времени перебивалась кое-какой случайной работой: то демонстрировала модели одежды, то делала дешевые украшения – в общем, всякая ерунда.
– А где она жила после окончания школы?
– На ранчо в Беверли-Хиллз. Мерседес приобрела его специально для Иден. Это загородный дом с участком неухоженной земли. Для лошадей Иден место самое подходящее.
– Она одна там жила?
– О, нет, конечно. За ней присматривал Мигель. Это старый приятель Доминика. Вернее, его бывший сотрудник. Когда Мерседес уезжала из Америки, она назначила его кем-то вроде сторожевого пса при Иден.
«Сторожевой пес из него получился не очень хороший», – подумал де Кордоба, однако вслух ничего не сказал. За две короткие беседы он узнал от этой милой женщины больше, чем ему удалось за все это время вытянуть из Мерседес. Полковник взглянул на Майю и встретился с ней глазами.
Догадываясь о его мыслях, она чуть заметно улыбнулась.
– Мерче не запрещала мне отвечать на ваши вопросы. Когда вы сегодня встретитесь с ней, я думаю, вы найдете ее более открытой, чем вчера вечером.
Он слегка кивнул.