Первые искры
Шрифт:
Натсэ осталась у двери, сложив на груди руки и глядя в пол. Я осторожно приблизился к кровати. Талли подвинулась. Я сел. Взял ее за руку. Она была горячей.
— Вот и всё, Морти, — прошептала Талли пересохшими губами. — Теперь мне точно не выкарабкаться.
Повязки на ее руке не было, и там, где раньше бугрились волдыри, теперь осталась чуть покрасневшая кожа. Всё это казалось до слёз несправедливым. Какая-то тупая жаба, какая-то нелепая бородавка… Уже и следов не осталось.
— Выкарабкаешься, — сказал я. — Ты же такая сильная…
— Морти… —
Талли тяжело дышала, собираясь с силами. Потом заговорила спокойно, короткими фразами, чтобы дыхание успевало восстановиться.
— Я хочу извиниться. Ритуал проводила я. Твоя сестра… И Ардок… Я потому себя так вела. Чтобы не жалеть. Не думать. Я виновата.
— Я знаю, — сказал я, не находя, по-прежнему не находя в душе гнева.
— Почему ты… Тогда… Здесь?
— Этого я не знаю.
Высвободив руку, я достал из кармана каменную розу и протянул её Талли. Та взяла ее дрожащей рукой, рассмотрела и тихо засмеялась. Из глаз потекли слёзы.
— Морти… Ты дурак. Спасибо…
Я улыбнулся. Талли прижала розу к груди и закрыла глаза. Я думал, она засыпает, но она лишь опять собиралась с силами. Когда она вновь посмотрела на меня, это уже был нечеловеческий взгляд. Она будто смотрела с той стороны, куда живым нет дороги. Или, вернее, есть, но лишь в один конец.
— Ты отняла у меня очень многое, — сказал я. — Да, у меня изменилась память. Да, я бесхребетный слизняк. Но даже несмотря на это, я мог бы тебя ненавидеть. Но не могу. Наверное, просто потому, что там, в своём мире, я толком не жил. Моя жизнь началась тогда, когда я шагнул в Огонь, и Огонь вошел внутрь меня. Наверное, это дикая цена — две жертвы за одну настоящую жизнь. Но раз я живу, значит, я принял эту жертву. И виновен не меньше, чем ты.
Её глаза сверкнули. Ненадолго в них опять просочилась жизнь.
— Не позволяй Мелаириму водить тебя за нос, — прошептала Талли. — Он… Ради Огня он… Сделает всё. Будь начеку. Не верь полностью. Ты… Должен жить.
Она или потеряла сознание, или уснула, лишившись последних сил. Так и лежала, прижимая к груди каменную розу. Я наклонился над ней и поцеловал в лоб. Никогда не думал, что буду целовать Талли при таких обстоятельствах…
***
Мелаирим стоял в святилище, глядя на огонь. Я подошел к нему и молча встал рядом. Что видел он в бесконечном танце пламени? Думал ли он о жертвах, ему принесенных?
— Неужели ничего нельзя сделать? — спросил я.
Он долго молчал, боролся с собой. В его глазах то вспыхивало, то гасло пламя.
— Я ничего не могу. Всё испробовал, — сказал он. — Тело могло бы жить. Но этот яд разрывает связь души и тела. Она уходит, Мортегар. Огонь призывает её душу.
Я молчал, не зная, что сказать. Похлопать его по плечу? Да он мне руку сломает и прав будет. А потом Натсэ отрубит руку ему… А он её сожжет, или закатает в камень. Я брошусь на него. Битва будет жаркой, но недолгой. Да, с фантазией у меня всё в порядке, как бы грустно ни было.
— Может, хоть какие-то
— Правда? — Он и вправду немного оживился, посмотрел на меня с интересом. — Как это вышло?
— Долго рассказывать… Но я был осторожен, никто ничего не видел.
— Прекрасно, — кивнул Мелаирим. — Прекрасно… Скоро тебе потребуется новый учитель. Поскольку других желающих нет, им буду я. Надеюсь, ты не станешь возражать?
Я пожал плечами.
— Куда ты направляешься теперь?
— Испытания скоро начнутся.
— Испытания! — Мелаирим схватился за голову. — Да-да, я совсем забыл… Магические уже прошли?
— Вчера. Я сдал.
— Как же это я… Впрочем, ладно. Это решится. Ты можешь не ходить на стадион.
— Как так?
— К чему? Мы знаем, что этих испытаний ты не пройдешь. Да тебе и не нужно их проходить. Последнее, чего бы я хотел, это бегать за тобой по академии круглый год, защищая от врагов, с которыми не могу вступить в прямую борьбу.
Я молчал, сложив за спиной руки и глядя в каменный пол. Мелаирим повернулся ко мне.
— Мортегар! — Голос прозвучал тверже. — Посмотри мне в глаза.
Я поднял взгляд.
— Ты не поступишь в академию.
— Поступлю, — тихо сказал я.
— Для чего тебе это?
— Мои друзья в меня верят. А значит, я должен. Я ведь такой, вы же знаете.
— А как насчет Таллены? Она тебе больше не друг? Она будет лежать тут, умирать у меня на руках, пока ты там, со своими друзьями, будешь бегать, прыгать и смеяться, чтобы в итоге все равно понять, что тебе не хватает доброй сотни баллов до нижнего порога?!
— Да пошел ты! — заорал я со слезами и толкнул его в грудь. — Какой же надо быть тварью, чтобы использовать умирающую племянницу, чтобы привязать меня к себе! Это моя жизнь. Моя! И пусть я сам не могу её выбирать, но я хотя бы свяжу её с теми, с кем мне хочется. Талли сказала, что я должен жить, и я — буду!
Мелаирим улыбнулся:
— Может быть, это я и хотел услышать на самом деле. Что ж, иди. Сейчас мне тяжело говорить с тобой. Но скоро всё закончится. Прошлое сгорает в огне настоящего, и рано или поздно мы шагаем в будущее, не оглядываясь. Тогда и придет пора для разговоров. Иди! Пока я не наговорил еще чего-нибудь, о чем пожалею через минуту. Сейчас ты был прав. Гордись этим.
И я ушел, оставив гордого мага в одиночестве, которое ему так тяжело давалось.
***
Мы вышли из тоннеля, который я проложил печатью-ключом от комнаты в общежитии. Ход вывел в глухой тупик подвального лабиринта. В молчании добрались до выхода. Казалось, всё и так достаточно скверно, но у вселенной явно было другое мнение. Выход заступила замотанная в плащ фигура.
— Какая интересная встреча, господин Мортегар, — пропел Герлим, скаля на меня острые желтые зубы. — Вы знаете, ходят слухи, что вы зачастили в подвал со своей рабыней. Не то чтобы за вами следили, конечно же нет, просто слухи. Позвольте узнать, что же вы там поделываете?