Первые испытания
Шрифт:
И тут двери в стене начали медленно открываться. Луса повернула голову и посмотрела в вольер, где жили гризли. Ока с раннего утра царапала когтями дерево. Время от времени она прерывала свое занятие и начинала оглушительно реветь. Она до того запугала Ворчуна, что тот забился в дальний угол вольера и тихо бурчал себе под нос, беспомощно глядя на уничтожение своего бедного дерева. Луса не знала, что так огорчило медведицу, но сегодня она выглядела еще более несчастной, чем обычно.
В вольер вошел кормилец с полной корзиной рыбы. Луса узнала
Ока повернула голову на звук хлопнувшей двери, насторожила уши и сощурила глаза. Она выглядела так, будто заметила лакомую дичь. Луса похолодела. Она села на своей ветке и тявкнула, стараясь предупредить кормильца, но тот беспечно повернулся спиной к Оке и поставил корзину на землю.
И тут Ока прыгнула. Луса и моргнуть не успела, как медведица перебежала через вольер и набросилась на плосколицего. Он вскрикнул и упал, а Ока прижала его лапами к земле. Плосколицый взметнул лапы, пытаясь оттолкнуть медведицу, но тут огромная оскаленная пасть распахнулась прямо перед его лицом, а огромные когти полоснули по груди.
Луса переползла на ствол дерева, крепко обхватила его лапами и уткнулась мордой в кору. Она слышала истошные крики столпившихся на стене плосколицых. Но еще страшнее и громче были вопли надрывавшегося от боли кормильца. Казалось, этим жутким крикам не будет конца.
Наконец оглушительно лязгнула дверь. Луса обернулась и увидела, как еще один кормилец ворвался в вольер. В руках у него была металлическая палка, которую он наставил на Оку. Раздался громкий хлопок. Ока бросила лежавшего на земле кормильца и с ревом повернулась к вошедшему, взметнув страшные когтистые лапы. Но не успела Луса испугаться, что обезумевшая медведица сейчас задерет и второго плосколицего, как Ока вдруг остановилась и покачнулась. Она моргнула, потрясла головой и во весь рост грянулась оземь, подняв тучу песка и пыли.
Второй кормилец бросился к распростертому на земле плосколицему, следом за ним в вольер вбежали и другие. Они обступили лежащего и стали зажимать его раны чем-то мягким, похожим на белоснежный мех, но кровь продолжала сочиться у них между пальцев и капать на песок. Все громко кричали, а потом Луса увидела, как кормильцы прогоняют со стены зрителей.
Она еще крепче прижалась к дереву, клацая зубами от страха. Луса никогда не видела, чтобы медведи бросались на плосколицых, как на дичь. Она не понимала, почему Ока повела себя с такой дикой жестокостью. Значит, Кинг и Аша были все-таки правы, когда говорили, что эта медведица не в своем уме.
Плосколицые переложили раненого кормильца на туго натянутую белую шкуру и вынесли его из вольера. Еще двое остались рядом со спящей Окой и стали о чем-то переговариваться между собой, качая головами.
Луса слезла с дерева и побежала к Аше и Стелле. Медведицы сидели под скалой и испуганно смотрели в соседний вольер.
— Зачем она сделала такое? — закричала Луса,
— Все хорошо, ежевичка, — проурчала Аша. — Все закончилось.
— Я всегда говорила, что эта гризли сумасшедшая! — вздохнула Стелла, сокрушенно качая головой.
— А плосколицые не могут ее вылечить? — спросила Луса, поднимая морду к Аше. — Так же, как они вылечили тебя?
Стелла и Аша замолчали и переглянулись.
— Я помню тут жил когда-то один белый медведь, — наконец, проговорила Стелла. — Это было очень давно, я тогда только-только попала сюда. Так вот, этот медведь задрал одного кормильца.
— И что с ним случилось? — прошептала Луса.
— Плосколицые увели его из вольера, — ответила Стелла. — И больше никто его не видел.
Луса всхлипнула и заревела.
— Не плачь, — быстро заговорила Аша. — Мы пока не знаем, что будет с Окой, поэтому нечего заранее оплакивать ее!
— Может быть, они снова выпустят ее на волю? — с надеждой спросила Луса.
— Это вряд ли, — грустно вздохнула Стелла. — Ты сама видишь, какая она несчастная и озлобленная. На воле ей лучше не будет, это уж точно. Думаю, кормильцы это тоже понимают. Если ее выпустить, она может напасть на других плосколицых, кому это нужно?
Луса подползла к дальнему краю Ограды и до самого вечера лежала там, наблюдая за спящей Окой. Когда стемнело, Ока заворчала и, пошатываясь, поднялась на лапы. Она медленно обвела глазами вольер и, посмотрев на Ограду, увидела Лусу.
Гризли подошла ближе и плюхнулась на землю, уронив морду на лапы. Потом тяжело вздохнула. Луса тоже воздохнула. Она не знала, как начать разговор.
После долгого молчания Ока вдруг прижалась мордой к Ограде и прорычала:
— Все хорошо. Я помню, что сделала.
— Помните? — пролепетала Луса.
Гризли вытянула когти и посмотрела на пятна засохшей крови, покрывавшей ее бурую шерсть.
— Я была зла, — просто сказала она. — Я злилась на себя — за то, что потеряла Токло, на плосколицых — за то, что держат меня здесь. Я была зла на весь свет. Сама не знаю, что на меня нашло. — Она замолчала и снова посмотрела на Лусу. — Теперь они отправят меня в долгий сон, да?
— Я… я не знаю, — прошептала Луса.
— Все хорошо, — снова сказала Ока. Она глубоко вздохнула и закрыла глаза. — Мне все равно нечем больше жить. И здесь я больше не могу оставаться. Там я, по крайней мере, буду рядом с Тоби…
Луса легла на песок и всхлипнула. Больше всего на свете ей хотелось сейчас броситься к Оке и зарыться носом в ее шерсть.
— Я останусь с тобой, — пообещала она. — Я буду лежать тут до тех пор, пока они не придут…
— Спасибо, — проворчала Ока.
В полном молчании они лежали по обе стороны Ограды. Луса слышала, как Кинг сердито рычит на Ашу, но ни капельки не испугалась. Она знала, что мама ее поймет и позволит остаться с гризли.