Первый Блицкриг. Август 1914
Шрифт:
Основное внимание во время нее, как случилось и в августе 1914 года, уделялось молниеносному овладению Восточной Пруссией. Участников игры нисколько не смущало, что планировался удар по расходящимся направлениям — на Восточную Пруссию и Галицию. Учитывая трудности сосредоточения русской армии, казалось, было бы необходимо обратить самое пристальное внимание на тыловое обеспечение. Для царских генералов этот вопрос представлялся невыразимо скучным, и, чтобы раз и навсегда разделаться с организацией и управлением армейского и войскового тыла, в игре постановили: «Перевозки и весь тыл фронтов и армий работают без задержек и перебоев». Предложения некоторых участников игры сообразовать темпы наступления с работой тыла были оставлены без внимания.
Как произошло и с началом войны, операции против Восточной Пруссии во время игры проводились так: 1-я русская армия продвигается с востока, 2-я армия наносит удар с юга. По замыслу командующего Северо-Западным
Дальше этого этапа русское командование не пошло, и, как заметил профессор В. А. Меликов, «руководство игрой правильно сделало, что остановило эти «успехи» Северо-Западного фронта именно на этом третьем ходе и не стало разыгрывать «Канны»». Во время игры предотвратить катастрофу Северо-Западного фронта удалось просто — была «придумана» английская высадка во Франции и переброска этих германских сил на запад. В жизни произошло наоборот. И случилось это так.
Германия объявила войну России первого августа 1914 года. Стороны немедленно начали подготовку к предстоящим операциям. Над стратегическим развертыванием русской армии довлело желание Ставки немедленно оказать максимальную помощь союзной Франции, что подогревалось паническими обращениями из Парижа.
Десятого августа Ставка отдает первую директиву Северо-Западному фронту. В ней говорилось:
«По имеющимся вполне достоверным данным, Германия направила свои главные силы против Франции, оставив против нас меньшую часть своих сил… Принимая во внимание, что война в Германии была объявлена сначала нам и что Франция как союзница наша считала своим долгом немедленно же поддержать нас и выступить против Германии, естественно, необходимо и нам в силу тех же союзнических обязательств поддержать французов ввиду готовящегося против них главного удара германцев… Верховный главнокомандующий полагает, что армиям Северо-Западного фронта необходимо теперь же подготовиться к тому, чтобы в ближайшее время, осенив себя крестным знамением, перейти в спокойное и планомерное наступление» [15] .
15
Меликов В. А. Стратегическое развертывание. Т. 1. С.300–301.
Составители директивы были уверены, что в предстоящих действиях противник будет раздавлен простым численным превосходством. Это и даст возможность осуществить приятные во всех отношениях «Канны». Недоигранное в Киеве будет завершено в реальной обстановке в Восточной Пруссии. В директиве численность русских армий определялась в батальонах — 208 батальонов, в то время как немцы могли противопоставить-де только 100 батальонов. Ставка рассчитывала на двойное превосходство. В действительности в конечном счете 1-я и 2-я армии ввели в дело 254 батальона и 1140 орудий против 199 немецких батальонов и 934 орудий, из них 188 тяжелых. Такое соотношение сил «с большой натяжкой, из-за отсутствия тяжелой артиллерии, давало русским полуторное превосходство при условии совместных действий 1-й и 2-й армий, а так как это условие было нарушено в течение всего периода операции, то немцы имели возможность, используя прекрасно развитую сеть железных дорог, сосредоточивать всегда превосходящие силы и наносить поражение русским армиям по частям» [16] .
16
Восточно-Прусская операция: Сборник документов. М., 1939. С. 12–13.
Но это не вся картина. Подсчет боевой силы по «батальонам» был уместен разве во времена Наполеона, когда людская масса в исполинских каре проламывала вражеский фронт. В XX веке на поле боя господствовал огонь, «ударная» тактика сменилась «огневой». В первую мировую войну нужно было считать дивизии, ибо пехотная дивизия давала в бою такое сочетание орудийного, пулеметного и ружейного огня,
По директиве Ставки в момент, когда русские войска, подталкивались к поспешному наступлению в Восточной Пруссии, в 1-й и 2-й армиях значилось тринадцать пехотных дивизий, им противостояла 8-я немецкая армия, насчитывавшая четырнадцать пехотных дивизий.
«Преимущество в боевой силе в действительности было на немецкой стороне, — писал Н. Н. Головин. — …Современная стратегия измеряет боевую силу армий числом дивизий, вводя при этом в виде поправки коэффициент сравнительной огневой силы дивизий каждой из сторон. В данном случае нужно считать, что огневая сила германской пехотной дивизии в среднем равняется огневой силе более чем полутора русских пехотных дивизий. Таким образом, на стороне немцев было полуторное превосходство в боевой силе» [17] .
17
Головин Н.Н. Из истории кампании 1914 года на русском фронте. С.103.
К тому нужно добавить немецкие крепости, укрепленные позиции в районе Мазурских озер, развитую железнодорожную сеть восточно-прусского театра, дававшую возможность осуществлять борьбу по внутренним операционным линиям. Командование русской армии думало только о полевых частях немецкой армии, сбросив со счета ландвер. Этот промах совершили штабы всех противников Германии. Между тем части ландвера, в большинстве сформированные как гарнизоны крепостей, были использованы в первых же боях как полевые войска. Наконец, ландштурм — ополчение, которое в Восточной Пруссии, опираясь на регулярные части, создало плотную завесу перед многочисленной русской кавалерией.
Это способствовало тому, что русское командование было вынуждено действовать в значительной степени вслепую. Как заметил И. Вацетис, вероятно именно в этой связи: «8-я германская армия от 12 до 19 августа сидела в стратегическом мешке. Но русское командование не сумело использовать выгоды своего положения» [18] .
Можно только выразить глубочайшее изумление, как в этих тяжелейших условиях, созданных бездарным высшим командованием, доблестно сражался русский солдат. На поле брани зачастую исправлялись грубейшие ошибки Ставки и командования фронтом, были достигнуты победы, повернувшие в конечном итоге течение всей войны.
18
Вацетис И. Боевые действия в Восточной Пруссии в июле, августе и начале сентября 1914 г.: Стратегический очерк. С. 22.
Пока в обстановке величайшей неразберихи русские войска подтягивались к исходным рубежам, в стане врага также далеко не все шло гладко — 8-я армия изготовилась к борьбе много раньше русских войск: принято считать, что начальный период войны для Германии был шестнадцать — семнадцать дней против сорока дней для России [19] . Полученный выигрыш во времени Притвиц не использовал.
«В отношении стратегической разведки в период стратегического сосредоточения и развертывания германских вооруженных сил в Восточной Пруссии дело обстояло весьма примитивно. Фактически до первого крупного пограничного столкновения сторон командование германской армии ничего существенного о развертывании русских корпусов не знало… В общем, вяло и бесцветно прошла боевая разведывательная деятельность 8-й германской армии. Ответственнейший период от момента выгрузки войск до сближения их на границе с противником оказался холостым для командования 8-й германской армии… Таким образом, не зная, как в действительности развертывается противник, Притвиц вынужден был ждать, когда произойдет первое крупное столкновение в пограничной полосе» [20] .
19
Рухле И. О характере начального периода в двух мировых войнах // Военноисторический журнал. 1959. № 10. С. 4.
20
Медиков В. А. Стратегическое развертывание. Т. 1. С.307–308.