Первый человек
Шрифт:
В ящике для карт лежали листы крупного масштаба 1:50 000 — разделенная на части карта побережья между Марселем и Ниццей. В центре каланки Фортен начертил циркулем два полукруга и отметил красной линией маршрут, который вел к пещере Ле-Гуэн.
Лестница вела отсюда вниз, в трюм, где когда-то хранили рыбу. Фортен устроил в нем первую из своих комнат. Это было довольно просторное помещение прямоугольной формы с кухонным углом слева и большим столом, застеленным красной клетчатой клеенкой. Книжная полка, к которой был подвешен вентилятор, была полна книг, которые покоробились от сырого морского воздуха.
Вторая комната была гораздо больше и служила
Де Пальма перевернул здесь все предметы, но ничего не нашел и вернулся обратно.
Под столом был большой выдвижной ящик, где лежала стопка карт и рядом с ней — измерительный циркуль. Большая часть карт тоже относилась к побережью. На них было проведено много линий между мысом Моржиу и оконечностью Бухты Чуда и поставлено огромное количество крестиков, отмечавших скалы и островки. Одна линия вела к пещере Ле-Гуэн.
Де Пальма положил на стол одну карту и вынул из стопки другую. На этой была надпись красного цвета:
Координаты какой-то точки на одном из холмов возле Марселя. На участке от неизвестно чего и до неизвестно чего. Де Пальма свернул обе карты вместе в трубку и перевязал веревкой, которая валялась на полу. Он вернулся на палубу и, найдя место, укрытое от ветра и брызг, сразу же позвонил по номеру, который ему дал капитан порта. Ответил женский, немного разбитый голос:
— Это секретарь доктора Кайоля. Я вас слушаю.
— А? Простите. Я, должно быть, ошибся, — извинился де Пальма и прервал разговор.
С доктором Кайолем он был знаком уже давно. Это был психиатр, который уже много лет лечил Тома Отрана.
12
Полина Бертон никогда не погружалась под воду одна. В это утро ее сопровождал Тьери Гарсия — молодой ученый, специалист по мадленской культуре, заменивший Фортена.
Спуск ко входу в пещеру Ле Туэн проходил без помех. До глубины десяти метров рельеф сохранял свою ярко-зеленую окраску. По этому изумрудному фону были рассыпаны черные пятна, — это морские ежи укрывались в углублениях скал. Разноцветные рыбы-юнкера [23] отщипывали кусочки от кораллин [24] . Гарсия указал Полине на лангуста, который отступал в свою узкую каменную нору, немного опустив антенны.
23
Рыба-юнкер — небольшая ярко окрашенная рыба из семейства губановых.
24
Кораллины — группа видов красных кустящихся водорослей.
Два археолога медленно приближались к тускло окрашенному, почти вертикальному спуску.
Чуть ниже их ожидало хаотическое нагромождение камней, которые каким-то образом умудрялись сохранить равновесие. На глубине восемнадцати метров свет начал тускнеть. Все цвета медленно исчезали в черноте, которая еще сохраняла синий оттенок.
Через одинаковые промежутки времени Полина выпускала в воду длинные цепочки пузырьков
На глубине тридцати метров Полина долго водила лучом фонаря по поверхности скалы, поднимавшейся, как стена, над едва видимым отсюда дном.
Природная наблюдательность еще никогда не подводила ее. Полина заметила, что несколько водорослей и один спирографис [25] сорваны со своих мест. Она запомнила это и отодвинулась от стены.
Тридцать восемь метров. Полина опустила глаза и отыскала взглядом вход в пещеру. Перед входом ее ждал Гарсия. Над входным отверстием висела табличка из нержавеющей стали:
25
Спирографисы — морские кольчатые черви, живущие на мелководье в Средиземном море. Имеют длинное тело, заключенное в трубку из слизи и песка. Задний конец тела прикреплен к какой-нибудь поверхности, на переднем находятся два щупальца, которые называются пальпами, и много щетинок, благодаря которым этот червь напоминает красивый цветок на длинной ножке.
Теперь Гарсия плыл первым, а Полина — на расстоянии двух метров позади него. Два раза ее баллоны задевали поверхность скалы, и скрежет стали, царапавшей известняк, резал Полине уши. Свист редуктора с каждым медленным вдохом становился все пронзительнее и все больше привлекал к себе внимание.
Полина не позволяла себе ни о чем думать до тех пор, пока не выйдет из этой длинной каменной норы. Ей казалось, что холодная вода сдавила ее, как невидимые тиски.
Когда женщина-археолог выплывала из первого подводного зала, ей показалось, что в одном из бесчисленных туннелей, проникавших в каменное чрево горы и в нем терявшихся, был виден свет лампы ныряльщика.
Сразу за выходом ее ждали на скале веревки и алюминиевая пластина, необходимые для продолжения спуска. Два техника, которые спустились сюда раньше, уже приготовили для них эти вещи и теперь устанавливали освещение.
Полина выпрямилась. Ее ноги еще болели от холода и движения ползком по туннелю.
Женщина-ученый сняла ласты, откинула с головы капюшон и сделала несколько шагов в сторону длинных, окрашенных в черный и желтый цвета реек, которые служили ориентирами при топографической съемке.
— Сюда нужно больше света, — сказала она, показывая на участок, находившийся в полутени. — Сегодня и в ближайшие дни мы будем работать здесь.
Каждое слово отдавалось странным эхом от сводов этого подземного зала в глубине пещеры Ле-Гуэн. Один из техников установил прожектор на выдвижную треногу и включил его. В пещере зажегся яркий свет, и она стала похожа на мокрое горло, покрытое сыпью ржавого цвета.
Над головой Полины были ясно видны три рисунка ладоней. На каждой из них не хватало пальцев.
Стена пещеры была изрезана косыми линиями. Во время первых раскопок команда Палестро и Кристины Отран лишь поверхностно осмотрела эту часть пещеры и обнаружила только изображения ладоней. Новым исследователям надо будет изучить здесь все или почти все.
Полина сделала много снимков, стараясь как можно точнее нацеливать аппарат на каждый участок пола и стен, потом отложила фотоаппарат.