Шрифт:
Роман Фурман
Первый день эпохи возрождения
– Пора...
– Вы что-то сказали? Вы мне?
– Не вам. Вообще... Говорю, пора...
– Давно пора. Чего они тянут.
– Сверяют со списками. Все должно сойтись.
– Нас тут не так уж и много. Развели канцелярщину. Чушь...
– Порядок есть порядок.
– Все равно, что-нибудь да напутают. Кого-то наверняка забудут.
– Во всяком случае, не должны. Это приказ Администрации - забрать всех до единого. Всех...
– Значит,
– Они могут в сто раз больше, в тысячу. Разве не видите, какая громадина. Дух захватывает.
– Неужели-таки всех?! А если кто-то не успеет? Или просто решит остаться? Что тогда?
– Остаться? Здесь? Зачем?!
– Мало ли что. Захочет - и все.
– Стало быть, он сумасшедший. Вот вы же не хотите? Или хотите?
– Я?! Что я здесь забыл, в этом проклятом пекле?
– То-то. Все так рассуждают. Никто не хочет пропадать в этом аду. Ничего, скоро мы уже будем _там_ и сможем забыть все, отдохнуть. А потом начнем жить...
– Вот теперь действительно начинают. Видите, впустили первую группу.
– Прямо не верится... Через пару часов очередь дойдет и до нас.
– А я почему-то боюсь. Не знаете, это опасно? Что говорят?
– Не знаю. Лично меня это не волнует. Лишь бы вырваться отсюда. На любых условиях. Терять уже нечего...
– Но все-таки, что они с нами сделают? Что мы почувствуем?
– Я же говорю вам, не знаю. Засушат, заморозят, растворят - какая разница!
– Бррр!.. Ну и юмор у вас. Я же серьезно.
– Да что вы пристаете с пустяками. Спросите у них самих, а меня оставьте в покое. Вон ходят двое - Капитан и первый помощник. Они вам все расскажут. Ну, сбегайте.
– Вы что, смеетесь? Я и так еле на ногах держусь, не то что они... А кто из них Капитан? Коренастый?
– Да. Он уже сделал двенадцать рейсов. А первый помощник, я слышал, впервые здесь. Новичок. Он даже родился _там_.
– Эх, везет людям.
– Это верно, кому как повезет. Его родители попали в первые рейсы. Вас-то еще и на свете не было.
– Меня? Возможно. Кстати, я в своем роде знаменитость.
– Вы? Вот уж не сказал бы, глядя на вас. Ну и чем же?
– Моложе меня никого здесь нет, хотя мне уже сорок два. Я последний, кому позволено было родиться. Последний, понимаете. Потом Администрация приняла решение - больше ни единой души.
– Ну и правильно. Надо было еще раньше. Иначе бы они еще и через десять лет не увезли всех отсюда. Все-таки мы живем в самую гнусную эпоху. Эпоху бегства от самих себя.
– Это вы в точку попали. Гнуснее и не придумаешь... Еще одну группу впустили. Дело движется. Медленно, но верно.
– Моя очередь движется уже четырнадцать лет. Так что я привык. К движению...
– Что же вы раньше не записались?
– Раньше... Все мы жертвы, как говорится, стадного чувства. Сначала никто не хотел, первых отправляли
– Нет-нет, я не согласен умирать. Жизнь - это чудо, даже здесь. Величайшее чудо, которое еще осталось у человека.
– Хм, да вы философ! Поэт! Стишки сочиняете?
– Оставьте... Лучше посмотрите, что это там виднеется.
– Где?
– Почти у горизонта. Непривычный зеленый цвет. Правее тех барханов, видите?
– Ну и что? Камень, наверное. Какая разница. Подвиньтесь, теперь можно стать под навесом. Пожалуй, они стали работать быстрее.
– Странно, очень странно.
– Вы о чем?
– Да вот это зеленое. Вчера, кажется, там ничего не было. Вы не заметили?
– Мне все равно. Считайте, это мираж.
– Я бы не сказал.
– Тогда сбегайте и узнайте. Потом расскажете всем нам.
– Мне что, больше всех нужно? Просто к слову...
– Вот она, типичная философия потребителя.
– Будто вы не потребитель. Созидатель нашелся. Именно такие, как вы, и довели до всего этого кошмара!
– Слушайте, мне надоели ваши праздные разговоры. Давайте помолчим лучше, чем попусту молоть языком.
– Пожалуйста. Только, по-моему, вы начали первый. Да, вы. Вы сказали...
– Что я сказал? Какой вы все-таки нудный.
– Ну, знаете ли... Я попрошу вас выбирать выражения!
– Да идите вы...
– Что-что?!
– ...!
– ...!!
И они замолчали.
Да и о чем говорить?.. Через час-другой их, да и всю эту вереницу людей в прозрачных оболочках, ожидает глубокий сон едва ли не по ту сторону бытия - долгосрочная теплохимическая консервация организма. И какая разница - что они думают друг о друге и обо всем остальном.
Каждые семь минут горстка пассажиров входила в камеру шлюзования огромного космического корабля. Там они принимали снотворное и располагались в пластиковых капсулах. Дальнейшее от них уже не зависело. И они засыпали с надеждой, что через шесть лет - световых лет - они вернутся к жизни, но уже _там_, на четвертой планете звезды Бертольда.
Эта планета, которую переселенцы назвали Младшей Землей, М-Землей, а в разговорной речи Эм-землей, имела вполне приемлемые условия для жизни, почти такие же, какие были на покинутой Земле в мезозойскую эру. Так Человек, Венец Творения, выбрался, наконец, из своей земной колыбели, и зашагал по этажам мироздания с видом победителя, бесцеремонно заглядывая во все его комнаты, обшаривая закоулки и опустошая кладовые. Ибо что ему еще оставалось делать? Только побеждать. И пожинать плоды своих побед...