Первый генерал
Шрифт:
– У него не получилось – злорадно добавил Смирнов, вкратце рассказав, как все произошло.
– Ну что же, думаю это послужит ему уроком – примирительным тоном, ответил батюшка, выслушав историю Пера – ты не серчай на него, он слишком предан делу, он солдат Бога, но не очень умен и тактичен, к сожалению. Я проведу с ним воспитательный разговор, разбор полетов.
Они еще не долго побеседовали, про грядущую войну добра и зла, избранный задавал глупые вопросы и получал уклончивые, размытые ответы. Потом Пер рассказал, что собирается возвращаться в центр. Отец Александр был удивлен этому, но рад. Там проще будет присматривать за парнем, подумал он. На этом разговор закончился
– Если Антихрист такое зло, и он станет сейчас младенцем, может проще убить всех младенцев? – что-то такое вроде было в библейской истории, и он задал этот вопрос специально, ему хотелось узнать на что готова церковь, ради победы.
– В истории были такие прецеденты, и они были не удачны даже тогда, а сейчас мир огромен, сотни миллионов младенцев, как я уже говорил. Даже для такой благой цели, губить столько невинных душ не допустимо, такие решения всегда принимали силы зла, и сотворив подобное, мы просто сами станем злом.
На этом они и расстались Пер ушел, а священник продолжил сидеть на табурете, не отрывая задумчивого взгляда от иконы.
***
Настойчивое пиликанье будильника вырвало его из мира безмятежных сновидений. Первым делом он оглядел комнату, раскладной стол, большое удобное кресло, шкаф обклеенный невзрачными, светло зелеными обоями, очень старый телевизор, спасибо, что цветной, – никаких темных силуэтов. Он оделся, включил чайник, собираясь позавтракать перед работой, и увидел лежащую на столе записку. Тетрадный лист, неаккуратно вырванный из единственной в комнате тетради, в которую он записывал свой бюджет, доходы и расходы. В графе доходов кроме зарплаты грузчика был пункт «левые доходы», туда он вписывал те незначительные деньги, которые забирал у своих жертв.
Записка была написана корявым, размашистым подчерком, его подчерком, но он не помнил, чтобы вчера что-нибудь писал. Текст записки сообщал:
«Ты сможешь делать, что захочешь. Вот твоя первая награда, явись сегодня в девятнадцать часов пятьдесят три минуты вечера на Таймырскую улицу, дом сорок восемь, в указанное время из дома выйдет наркоман, ему там не продадут. Предложи ему, скажи, что у тебя есть, но негде принять. Он отведет тебя в свой гараж. Дальше сам.»
Подчерк его, тетрадный лист его, ручка его, но слова в записке чужие, он так не разговаривал, числа расписаны словами, а не короткими цифрами, да и написано вроде без грамматических ошибок в словах, у него так никогда не получалось.
Щелкнул и отключился закипевший чайник. Он сидел в задумчивости. Значит вчера, это был не сон, не галлюцинация и он не сходит с ума. Эсер посмотрел на время, указанное в записке, разложил на столе и внимательно посмотрел карту города, понял, что после работы вполне успевает доехать до указанного адреса. Может быть это и какая-то хитрая ловушка, но очень заманчивая, стоит попробовать. Он позавтракал, взял нож, запаянный шприц, где вместо наркотика была почти черная, крепкая заварка, он иногда использовал его для приманки и отправился на работу, включив в наушниках музыку.
Он с трудом дождался окончания рабочего дня, быстро переоделся и бегом побежал на маршрутку. Все прошло так, как было указанно в записке. Они пришли в гаражный кооператив закрыли на засов дверь. Почти два часа вдвоем. Грязный наркот был справедливо наказан.
Удовлетворенный он пришел домой, закрыл за собой дверь в комнату и десять минут стоял в темноте, не включая света. Он ждал, что на кресле вновь появится темный силуэт, но этого не произошло. Включил
Глава 8.
Славик поднял с пола записку, скомкал ее и сунул в карман, не зачем пугать ребят раньше времени, тем более, что это возможно чья-то глупая шутка. Собрался с мыслями, вылез из машины и позвонил по номеру, указанному в первом сообщении, договорился встретится с заказчиком за день до выступления и обсудить репертуар и остальные нюансы и пожелания.
Когда он вернулся домой, Пер был там. Друг сходу обрадовал его своим решением, согласием вернутся к отцу, в центр города. Славик от радости даже на время забыл про маньяка и про корпоратив. Они употребили и решили на завтра устроить проводы. Собраться на даче, пожарить окорочков, побухать, а на следующий день Пер должен был отправится в центр. Славик начал обзванивать своих друзей, приглашая их на вечеринку, отменил репетицию группы. Вскоре вернулась довольная и слегка пьяная Тома, принесла с собой пятилитровую баклажку пива, которую они втроем дружно и весело распили.
Дача, место где они иногда собирались пожарить шашлыки, а Славик иногда собирал там свои кружок революционеров, находилась между нефтеперерабатывающим заводом и ТЭЦ, рядом с железнодорожным мостом, пересекающим улицу Джамбула. Раньше здесь была трамвайная остановка, но когда центр огородили стеной, то все маршруты трамвая, идущие через центр, отменили, а трамвайные пути спилили и сдали в металлолом, теперь здесь ходили редкие маршрутки, объезжающие центр стороной. Домик с заросшим травой огородом Славик снимал за какие-то копейки у пенсионера, который сам жил с детьми в многоквартирном доме сталинской постройки, чуть выше по улице возле стадиона.
На проводы Пера собралось человек двадцать, из которых Пер знал лично, человек семь. Для соблюдения секретности, на всякий случай, друзья решили сказать всем, что Пер уезжает в Благовещенск, будто бы двоюродная тетка позвала его туда на работу, возить в огромных баулах товары из Китая.
Никаких наркотиков на дачу не брали, на шумную вечеринку могла нагрянуть полиция или казаки, а вот алкоголь в этот день лился рекой. Пятилитровая канистра чистого спирта и море пива. Каждый гость приносил с собой по возможности окорочка, китайские куриные сосиски, хлеб. В начале все собрались за столом, накрытым в единственной комнате дома, Славик произнес длинный тост в честь Пера, потом было еще несколько тостов и пожеланий удачи, и просьб не забывать старых друзей, после этого уже подвыпивший народ разбился на несколько групп по интересам. Все переместились на улицу, жарить мясо и пить на свежем воздухе. Конечно свежим этот воздух назвать было трудно, с нефтезавода как обычно сильно несло запахом газа, Пера всегда удивляло как в этом районе постоянно жили люди, впрочем, если хорошенько выпить, то запах газа переставал чувствоваться.
Спустя пару часов на улице громко играла танцевальная музыка, народ веселился и отдыхал, а Пер сидел в одиночестве в доме. В руках одноразовый стаканчик с пивом, рядом одноразовая тарелка с нарезанной, зажаренной до угольков сосиской и пятном засохшего кетчупа и одноразовая ложка. Вся пластиковая посуда уже несколько лет хранилась на даче и называлась одноразовой только по привычке. В доме постоянно никто не жил, и печка за зиму протапливалась лишь несколько раз, и дом хранил еще приятную прохладу. Которую и решил разрушить Пер, немного протопив печь, для поддержания своего грустного настроения.