Первый генерал
Шрифт:
Смирнов сидел возле открытой дверцы печи и наслаждался видом горящих дров и жара, идущего от них.
Вошла раскрасневшаяся от танцев и спиртного Тома, с большим стаканом пива и устроилась рядом, развернув скрипучий деревянный стул и некоторое время, завороженно смотрела на огонь.
– Перчик ты чего не танцуешь? – ласково улыбнувшись, спросила она – это же твой праздник, все для тебя, а ты грустный тут сидишь, в одиночестве.
– Да что-то не хочется – смущенно пробормотал Пер – да и танцевать то я не умею. – соврал он, вспоминая как молодым
– Ты Славику ничего не рассказывал? – как бы между делом поинтересовалась девушка.
Пер посмотрел на нее не понимающим взглядом.
– Ну, что я с Сашкой карманником, вчера ушла.
– Нет – усмехнулся он.
– Понимаешь, я очень сильно люблю Славика, он такой – она замялась, подбирая слова – ну неземной какой-то что ли, необычный. Но из-за наркотиков, он, это, ну редко хочет… а я молодая женщина, мне нужно по чаще. – Она не много покраснела, было видно, что она уже достаточно пьяная.
Пер совершенно не хотел слушать такие подробности личной жизни Томы и Славика, и вообще разговаривать на эту тему. Тем более, что у него самого полтора года не было секса и он уже не мог припомнить, когда ему последний раз хотелось, вещества, которые он пускал по венам, делали свое неотвратимое дело, ударив в первую очередь именно по этой части его организма. Его любовь к Томе была больше платонической, а ей нужно было оказывается совсем другое. Пер разозлился, и на нее, и на себя.
– Иди веселись – процедил он сквозь зубы. – а то все выпьют, без тебя.
– Не обижайся – ласково ответила она – я тебя люблю как друга, это же круче. Не нужно сорится и расставаться.
Она встала и погладила парня по голове. – Не рассказывай Славику, пожалуйста, я не хочу его потерять.
– Угу – покивал головой Пер, сжимая кулаки. Несколько мгновений назад, когда она сидела и молча смотрела на огонь, Смирнов очень сильно хотел ее поцеловать, сейчас же ему хотелось ударить по лицу эту прошмандовку.
Тома вышла, а он налил в пустой стаканчик, стоявший тут же на столе, разбавленного спирта, выпил и запил пивом. Это упражнение он повторил несколько раз. И вскоре уже, со всеми наравне, танцевал во дворе под последние попсовые хиты, любовь-морковь и все дела, совершенно забыв и про Тому и про свое, якобы не умение танцевать.
Пер проснулся и чуть приоткрыл глаза, огляделся. Он был дома, что уже было неплохо, голова раскалывалась, во рту, как будто нагадили кошки, слегка подташнивало. Застонав он повернулся на другой бок и увидел улыбающуюся Тому, она протягивала ему стакан воды. Он принял стакан и сделал пару больших глотков, потом вспомнил как вчера также пил спирт и поперхнувшись поставил недопитый стакан на подоконник, снова уронил голову на подушку.
– Ты как? – сочувственно спросила Тома.
– Не очень – искренне ответил он. – Не помню, как дома оказался.
– Мне тоже капец – подал голос Славик со своего дивана – Эх, с такого перепоя, люди обычно идут похмеляться, а я сейчас хотел бы мультики
– У вас вчера было в мире животных – засмеялась Тома. – Ритуальные танцы самцов.
– А ты чего такая бодрая и веселая? – спросил Пер.
– Да я уже за пивком с утра сбегала. Хотите?
– Нееет – в голос ответили парни.
Тома снова засмеялась и завалилась на диван к Славику, на ней был тот же зеленый спортивный костюм, что и вчера на даче. Интересно, она вообще переодевалась или хотя бы мылась со вчерашнего вчера? Мелькнуло в голове у Пера, и он представил, как она переодевается, снимает штаны, олимпийку… Он закрыл глаза, вспомнив народную мудрость, о том, что лучший способ победить похмелье – это проспать его. Впервые за долгое время, ему не хотелось уколоться с утра. Может быть так и бросить употребление? Бухать постоянно – с этой мыслью он снова провалился в сон.
Второй раз, Пер проснулся через пару часов, голова болела поменьше, а вот тошнило сильнее, надо срочно поесть, он услышал, как на плитке что-то скворчало, наверняка яичница или картошка. Мочевой пузырь был переполнен, и как бы не хотелось еще поваляться, но придется вставать, одеваться и идти на улицу.
Пока он делал утренние дела и умывался, завтрак был готов. Они расселись вокруг маленького столика и принялись есть прямо из сковородки, яичница с луком казалась бесподобной этим утром.
– Ну что братан, ты готов? – спросил Славик отхлебывая горячий, крепкий, черный чай из треснутой фарфоровой кружки с нарисованными на боку красными ягодками.
Пер вопросительно взглянул на друга, а потом кивнул головой. Точно – подумал он – Сегодня же идти в центр. Ему стало страшно. И он впервые задумался о том, как все произойдет. Есть ли еще его данные в базе и откроется ли калитка, а если не откроется, что делать? Просить полицию его впустить? А если его арестуют? Отказался же отец от жены в свое время, может отказаться и от сына наркомана, может у него вообще уже давно другая семья? Как он вообще его встретит, что скажет? Будет ли рад? А когда узнает, что сын употребляет? Может он вообще, в Москве или еще где, в командировке? Мысли крутились в голове, мешая успокоиться.
Но оттягивать неизбежное, смысла не было и Пер начал собираться. Сложил в рюкзак свои нехитрые пожитки, пару футболок, трусов, носки и умывальные принадлежности. Посмотрел на почти новые белые кроссовки, которые они нашли в заброшенной пятиэтажке, когда искали закладку. Кроссовки были надеты на своего предыдущего хозяина, который судя по всему, тоже пришел за своей закладкой, нашел, употребил и передознулся. Тело было свежим, никакого запаха, поэтому оставлять на нем почти новую обувь было глупо, тем более что размер был подходящим. Тогда они еще обшманали карманы, нашли немного денег и остатки дозы. Когда тебе приходится выживать, совесть уходит в сторону и ложится в спячку. Правда кроссовки эти Пер так никогда и не обувал.