Первый и Единственный
Шрифт:
«Отсеки их, и освободишься, — сказала она. — Не убивай их».
— Что будем делать? — поинтересовался Роун.
— У нас полно мин и гранат, — начал Зорен. — Взорвем их.
Не убивай их.
— Нет, — запротестовал Гаунт. — Теперь мы знаем, что тут готовят Покаявшиеся. Какой-то мощный ритуал, связанный с этими обелисками. Какая-то промышленная магия. Вот от чего они пытались нас отвлечь. Взрывать часть этого ритуального кольца будет с нашей стороны смертельной ошибкой. Одному Императору
Отсеки их, и ты освободишься…
Гаунт решительно встал и надел фуражку.
— Майор, — обратился он к Роуну, — загрузите все вагонетки, какие найдете, снарядами и взрывчаткой. Поставьте их на боевой взвод, таймеры на минимальное время. Отправьте все это наверх, в подарок нашим друзьям на холме. Подорвем их артиллерию их же собственными боеприпасами. Полковник Зорен, прошу вас выделить мне столько ваших людей, сколько вы можете предоставить сейчас. Конкретнее, мне нужны их доспехи.
Роун и Зорен непонимающе уставились на комиссара.
— Выполнять! — рявкнул Гаунт, и оба офицера сорвались с мест.
Гаунт первый вышел к светящемуся монолиту. Таящаяся в камне мощь исходила п а ром с его поверхности. Неприятно покалывало кожу. Стоял резкий запах крови и озона — запах силы Хаоса. Никто из офицеров не решился взглянуть на мешанину тел, окружавшую обелиск.
— И что нам с этим делать? — Зорену явно было тяжело находиться рядом с этим невыразимым злом.
— Разомкнуть цепь. Нужно отрезать эти обелиски друг от друга, не разрушая их.
— Почему вы уверены, что мы должны так поступить?
— Секретная информация, — попытался отшутиться Гаунт. — Доверьтесь мне. Это единственный способ.
По сигналу своего командира следовавшие за ним витриане двинулись вперед. Они опасливо подошли к обелиску и начали привязывать доспехи к его гладкой поверхности. Зорен смог собрать около пяти десятков стеклянных кирас. И теперь он сваривал их в единую кольчужную ткань, выставив мелтаган на самую низкую мощность. Витрийские солдаты осторожно обернули это полотно вокруг обелиска и закрепили его, используя мелтаганы на манер промышленных сварочных аппаратов.
— По-моему, не работает, — заметил Зорен.
Он был прав. Через пару мгновений стеклянные чешуйки кольчуг начали плавиться и осыпаться сверкающей росой. Оставшаяся голая ткань загорелась.
Гаунт отвернулся, пытаясь собрать смешавшиеся в панике мысли.
— И что теперь? — раздраженно спросил витрийский полковник.
«Отсеки их, и ты освободишься».
Гаунт щелкнул пальцами:
— Нам не нужно их уничтожать. Просто сдвинем их с места! Тогда круг разомкнётся.
Комиссар вызвал Лукаса, Брага и Толуса.
— Заминируйте насыпь под обелиском. Не взрывайте
— Но, сэр, насыпь… — замялся Лукас.
— Да, боец, насыпь. Тела тебе ничего не сделают, они уже мертвые. Выполнять!
Нехотя Призраки подчинились.
Гаунт легко хлопнул по коммуникатору.
— Роун, отправляй снаряды.
— Понял.
«Неужели он умрет, если хоть раз обратится ко мне „сэр”?» — подумал Гаунт.
Возле лифта Роун наблюдал, как солдаты подвозят груженные взрывчаткой вагонетки.
— Тихо! — крикнул один из витриан.
Гвардейцы застыли. Секунда тишины — пока не стал слышен тихий скрежет по металлу. Держа лазган наготове, Роун подкрался к лифту. Не опуская оружия, он дернул за рычаг, открывающий люк шахты. Грузовой канал зиял широкой черной пастью. Майор прищурился, пытаясь различить хоть что-нибудь.
Тьма шевелилась. Покаявшиеся спускались по стенам, как насекомые.
С силой хлопнув крышкой люка, Роун отпрянул, охваченный ужасом.
— Они уже рядом!
Каналы внутренней связи немедленно захлебнулись докладами об ударах по дверям и заслонкам вентиляционных шахт. Как будто бьют сразу сотни кулаков. Если не тысячи.
Гаунт зло ругнулся. Его солдаты, замурованные в этой ловушке, окруженные врагами, начали впадать в панику. Установленные на стенах и панелях управления микрофоны и рупоры вдруг ожили и принялись наперебой, вторя друг другу, изрыгать что-то непонятное, нечеловеческое.
— Выруби эту дрянь немедленно! — крикнул Фейгору комиссар.
Гвардеец в отчаянии шарил по клавишам.
— Не получается!
Слева, сопровождаемая снопом искр, вылетела крышка одного из люков. Истошные вопли перемешались с треском лазганов. В ту же секунду на северном конце платформы струя пламени вышибла еще одну дверь. Покаявшиеся начали штурм.
Гаунт оглянулся на Корбека. Лицо полковника стремительно бледнело — от него помощи не дождешься. Комиссар пытался что-то придумать, но хриплая несуразица, несущаяся из динамиков, путала его мысли. В ярости он выхватил пистолет и расстрелял ближайший рупор.
— Командуй отступление! — бросил он Корбеку. — Оставь столько людей, чтобы хватило для прикрытия.
Кивнув, Корбек поспешил к солдатам. Гаунт перевел коммуникатор на открытый канал связи и включил максимальный охват.
— Гаунт всем подразделениям! Приказываю начать тактическое отступление! При отходе оказывать максимальное сопротивление!
Отключив связь, он ринулся в пещеру, где все еще возвышался дьявольский обелиск. На пороге комиссар оступился, глотнув тошнотворного запаха порчи. В дверях его встретили Лукас, Браг и Толус. Трое гвардейцев только что закончили минировать насыпь у подножия монолита. Форма вымазана тягучей, черной слизью. Бледная, будто покрытая инеем, кожа. Пустые глаза, отказывающиеся принимать увиденный кошмар.