Первый и последний

Орлова Екатерина Марковна

Догоняю ее у спальни, где Долли с остервенением тянет на себя шорты. Подхватываю ее на руки и под визгливые ругательства со смехом несу в спальню. Бросаю Долли на кровать. Она пытается отползти, одной рукой все еще силясь одеться. Перехватываю ее руки и сдергиваю шорты со стройных ножек. Черт, опять хочу ее до головокружения.

Спустя несколько часов мы лежим в объятиях друг друга. В дремотном состоянии мы, обессиленные, лениво ласкаем тела друг друга. По-хорошему нам снова нужно в душ, но никто из нас не собирается прерывать этот момент неги. К тому же, мне нравится чувствовать запах секса на коже Долорес.

— Роб меня убьет, — хриплым

голосом произносит Долли.

— Давай договоримся: в нашей постели ни слова о других мужчинах.

— В нашей? — спрашивает она, и беззвучно смеется.

В другое время я бы пощекотал ее, но сейчас нет сил. Мы дорвались наконец друг до друга и вся энергия была пущена на новое знакомство наших тел.

— В нашей, Доллс. — Я молчу, давая себе немного времени, чтобы убедиться, что то, что собираюсь сказать дальше, не вызвано помутненным оргазмами рассудком. — Я хочу, чтобы эта постель была нашей. — Долли приподнимается на локте и внимательно смотрит на меня, слегка прищурившись.

— Дрю…

— Помолчи, — прошу я, обхватываю ее за плечо и снова укладываю себе под бок. — Я, оказывается, сильно скучал по тебе.

— Оказывается… — бубнит Долорес, вызывая у меня ухмылку.

— Да, оказывается. Я сам не думал, что мне так сильно тебя не хватало.

— Тебе не кажется, что все слишком быстро, Дрю?

— Мне кажется, что мы впустую потратили десять лет.

Произнося это, я как никогда уверен в своих словах. Теперь я наверняка знаю, что мне действительно ее не хватало. Тогда, десять лет назад, я впервые влюбился в сумасшедшую девчонку в ярких нарядах, из которой фонтаном била энергия, и она никогда не сидела на месте. Она мне нравилась примерно с девятого класса, но мы были в одной компании, и я не решался завязать с ней отношения, потому что в случае расставания все было бы неловко. Да и как-то не горел желанием заводить постоянные отношения. Тогда моя основная голова была в штанах, и она думала, что школа — это лучшее время, чтобы веселиться без обязательств. Гораздо позже, когда Долорес двинулась дальше, я понял, насколько ошибочными были мои просчеты. Мне хотелось слышать ее и видеть, обнимать и целовать смеющиеся губы. Я тосковал по ней. Но, похоже, не настолько, чтобы попытаться снова сблизиться. Это я понимаю, к сожалению, только сейчас.

Теперь я готов к отношениям. Нормальным, серьезным отношениям. Мы оба пресытились краткосрочными связями, оба испробовали все, что должны были. Настало время подумать о будущем, а не жить только сегодняшним днем.

— Дрю, — прерывает Долли мои размышления, — я не думаю, что отношения со мной — это хорошая идея. Я…

— Малышка До, отношения с тобой — это лучшее, что случилось со мной за последние годы.

— У нас еще нет отношений.

— Есть.

— Нет, говорю! — выпаливает Долли, пытаясь вырваться из моих объятий, но я крепко удерживаю ее. — Пусти!

— Давай спать, Доллс, я устал.

— Пусти, я сказала. — То, как она это произнесла… Что-то изменилось, и атмосфера из игривой стала какой-то напряженной. Это заставляет меня разжать руки, и Долли тут же вскакивает с кровати.

— Долли, что не так?

Я тоже встаю. Смотрю, как она судорожно натягивает шорты слегка трясущимися руками. Что-то не так. Глядя на нее, мне кажется, что она на грани истерики. Подхожу, кладу руки ей на плечи и заставляю выровняться. Она не смотрит на меня, лицо отвернуто в сторону. Я поднимаю его за подбородок.

— Посмотри на меня. — Долорес

выдыхает и открывает полные слез глаза. Может, она до сих пор хранит на меня обиду за то, что тогда так легко сдался и не боролся за нее? Женщины любят страдать такой херней. — Что случилось?

Долли закусывает губу и качает головой, давая понять, что не хочет отвечать.

— Так не пойдет, малышка До. Мы должны поговорить. Я не смогу понять, что сделал не так, если ты мне не скажешь.

— Ничего, — отвечает она осипшим голосом. Я едва слышу ее и мне даже приходится немного наклониться, чтобы разобрать ее следующие слова. — Ты ничего плохого не сделал. Дело не в тебе.

— Да ладно. — Не могу сдержаться от саркастичного замечания и горькой улыбки. — Доллс, ты, конечно, режиссер, но давай оставим за порогом дешевые драмы. Скажи нормально: что случилось? И давай без этих «дело не в тебе, а во мне».

— Но оно действительно во мне! — кричит она, вырываясь из моей хватки и делая два шага назад.

В этот момент слезы наконец прорывают оборону и начинают крупными каплями стекать по ее щекам. Мне хочется подойти и стереть их, обнять Долли и пообещать, что все будет хорошо. Но для начала мне нужно выяснить, чем вызвана эта истерика и дать ей возможность произнести это вслух. Долорес стоит напротив меня в шортах и прикрывает руками грудь, а слезы беспрепятственно катятся по ее лицу. Я сжимаю руки в кулаки, сдерживаясь, чтобы не подскочить к ней и не обнять. Нам действительно нужно немного пространства для разговора. Но я согласен только на такое — пару шагов от меня.

— Долорес, нам нужно поговорить, — серьезным тоном произношу я. — Мы не подростки, чтобы говорить загадками или намеками. Давай присядем и нормально все обсудим. Я не люблю недомолвок и не собираюсь мучиться догадками. — Замолкаю в ожидании реакции. Долли вытирает слезы, но те не перестают бежать. Она смотрит на меня широко распахнутыми глазами, а я едва стою на ногах от того, сколько боли на этом прекрасном лице. — Милая, ты сейчас сильно усложняешь мне задачу. Я пытаюсь дать тебе немного пространства, но не могу видеть тебя такой. Прошу тебя, давай поговорим.

— Хорошо, — тихо выдыхает она, и направляется к кровати. Забирается на нее с ногами и прикрывается покрывалом. Суда по облегчению на лице, эта тряпица немного придает ей мужества.

— Я не могу стать матерью. — Едва успокоившись, после этих слов Долли снова зашлась плачем. — Когда мы… когда я…

Я бросаюсь к ней, обхватываю руками и крепко прижимаю к себе, пока она сотрясается от рыданий. Ей нужно время, как и мне. Потому что я не понимаю пока, как отношусь к этому. Мне уже не двадцать и, конечно, я хочу детей. Хочу полноценную семью. Но при этом я не хочу потерять Долли. Она дорога мне больше, чем я мог себе вообразить. Больше, чем призрачная семья. Потому что вот она, рядом со мной, в моих объятиях. Такая маленькая и ранимая петарда. Мы что-нибудь придумаем. Обязательно придумаем.

Долли успокаивается через некоторое время и перестает вцепляться в меня, как в спасательный круг. Она отодвигает свое заплаканное лицо и смотрит на меня, шморгая носом. Глаза покраснели и опухли, как и губы. И я так не вовремя смотрю на них и горю желанием поцеловать.

— Я хочу рассказать тебе все, — говорит она. — Хочу, чтобы ты знал.

— Ты поэтому считала, что не подходишь мне? — спрашиваю я.

— Я никому не подхожу.

— Кроме меня. Снимай шорты, Долли, давай ляжем и поговорим.