Первый и последний
Шрифт:
Глава 20
Дрю
Я не курил со студенческих времен. Попробовал пару раз и понял, что это не мое. Но вот сейчас стою у открытого окна в передней части автобуса и смачно затягиваюсь сигаретой, наслаждаясь едким запахом дыма. Смотрю, как сизая дымка вылетает в открытое окно и, подхваченная встречным ветром, растворяется в ночи. Автобус мерно качает на дороге, мимо пролетают огни фонарей, редкие машины и дома.
Вскоре после нашего разговора Долли уснула, а я не смог. Сейчас то время, которое
— Не рассчитывай на что-то серьезное со мной, Дрю. Я к этому пока не готова.
— Посмотрим, — отозвался я и прижал к себе крепче.
Так и лежал, ожидая, пока она уснет, чтобы выйти, выпить порцию виски, выкурить одну з оставленных моим помощником сигарет. А по факту я затягиваюсь уже третьей. Тушу окурок в стакане с недопитым виски, прикрываю окно и иду спать. Через пару часов рассветет и совсем скоро мы остановимся, чтобы перевести дух и заскочить в магазин пополнить запасы. Дальше двинем в путь, и я не уверен, останется ли Долли со мной еще на одну ночь.
Я просыпаюсь от того, что на меня смотрят два прищуренных голубых глаза. Долорес так внимательно изучает мое лицо, что это вызывает улыбку.
— Давно наблюдаешь, сталкер?
На ее лице появляется слабая улыбка.
— Я так много наговорила вчера всего. Я была перевозбуждена после фестиваля, поэтому вела себя слишком эмоционально. Прости.
— Тебе не за что извиняться.
— Когда ты ночью вышел из спальни, я думала, тебе противно спать со мной и ты переночуешь на диване.
— Что за глупости? — выдыхаю я, притягивая Долли к себе. Она такая теплая и мягкая после сна, что я не могу не насладиться ощущением ее обнаженного тела рядом со мной.
— Я удивлена, что ты все еще здесь, — бормочет она мне в шею.
— Просто это мой автобус. — Она застывает и перестает царапать ноготками мою щетину. — Я пошутил, Доллс. И просто чтобы ты знала: я хочу, чтобы все оставшиеся ночи ты провела в этом автобусе в моей постели.
— А вчера ты называл эту постель нашей.
— Она и есть наша, малышка.
Долорес снова расслабляется и возвращается к своему занятию, а я прикрываю глаза, наслаждаясь ее прикосновениями.
— Нам нужно одеваться. Скоро остановка. Мне Дилан написал.
— Хочу огромную порцию блинчиков с джемом, — говорю я.
— А я бы сейчас полила их шоколадом густо-густо, а потом слопала бы, наверное, целую дюжину.
Не знаю, от чего у меня во рту сильнее скапливается слюна: то ли от того, что рука гладит нежную попку, то ли от упоминания о блинчиках.
— Я не знала, что ты куришь.
— Не курю.
— Но в автобусе воняет…
— Этого больше не повторится.
— Нет, я не против, не подумай, — подняв голову, говорит Долли.
— Я не курю, малышка До, —
Долли отдается поцелую всей душой, насколько это возможно с не чищенными зубами. Поцелуй прерывается, когда я перетягиваю Долорес на себя и медленно вхожу в нее. Она упирается лбом мне в грудь и негромко стонет. Это потрясающее ощущение: чувствовать ее изнутри. Знать, что она отдается мне без каких-либо условий или барьеров. Что между нами нет тайн и недомолвок. Так легче нам обоим.
Долли горячая и нежная. Мне хочется чувствовать это вечно: как ее бедра плавно приподнимаются и опускаются, как обнаженная грудь с твердыми сосками трется о мою, как волосы щекочут плечи. Слышать ее протяжные стоны и вздохи. Берусь руками за ее бедра и обездвиживаю, заставляю остановиться. Начинаю медленно входить и выходить из нее, не позволяя ей шевелиться. Глубже и глубже. А потом Долли выравнивается и запрокидывает голову, и это сносит крышу. Я ускоряю движение бедрами, чтобы видеть, как скачет ее грудь, слышать шумное дыхание и вырывать из нее стоны громче. Она моя. Вся моя. Целиком и полностью. Не хочу ее отпускать.
Она проводит ладонями по своим ребрам и сжимает грудь, прокатывая между пальцами твердые вершинки сосков. Я становлюсь еще тверже, если такое возможно. Мимо Долли это ощущение не проходит, она распахивает глаза и я смотрю в мутно-голубые озера. В них как будто проплывает туман, сотканный из похоти и страсти. Она хитро сощуривается, и ее правая рука скользит вниз. По плоскому животу, накрывает холмик, и вот уже пальцы растирают влагу по чувствительному клитору, а зрачки расширяются, наполовину заполняя собой видимое пространство. Она сумасшедшая. Раскованная и открытая.
Резко поднимаю бедра вверх, вгоняя себя в нее до основания. Долли ахает и раскрывает глаза шире. Я ухмыляюсь.
— Не только ты умеешь играть, малышка До, — говорю я, и повторяю резкое движение.
Долли откидывает голову назад и зажмуривается, когда жесткие толчки становятся ритмичными. Она стонет мое имя, усиливая возбуждение. Не могу остановиться и не хочу. Широко распахнутыми глазами наблюдаю за тем, как Долорес ласкает себя. Как быстро кружат пальцы правой руки и как левая сжимает молочную грудь. Впиваюсь пальцами в ее бедра, пытаюсь сдержаться от того, чтобы не кончить слишком быстро. Сжимаю челюсти до хруста и громко рычу, когда сразу вслед за Долли достигаю оргазма. Она трясется, внутренние мышцы сокращаются, продлевая мое удовольствие.
Долорес падает мне на грудь и наше хаотичное сердцебиение смешивается. Шумное дыхание наполняет тихую комнату. А потом она начинает смеяться. Так заливисто и задорно, что я не могу сдержать улыбку.
— Что смешного? — спрашиваю я.
Долли едва успокаивается. Потом кладет ладошки мне на грудь, и упирается в них подбородком. Ее лицо светится, взгляд снова светлый и любопытный. О вчерашней истерике напоминают лишь слегка припухшие веки и немного покрасневшие белки глаз.
— Я сегодня проснулась и думала, что ты не захочешь меня видеть. Поэтому три раза уговаривала себя встать, позвонить ДиДи, чтобы он остановил автобусы, и вернуться к себе. Знаешь, почему я возвращалась?