Первый Инженер Император. Новые рубежи – ІІІ
Шрифт:
А управление? Как оператор может контролировать вращение десятков, если не сотен, этих сегментов? Ручное управление исключено — слишком медленно и неточно. Ментальное? Та самая прямая связь через внутреннюю руну? Возможно. Создать ментальный интерфейс, где силой мысли можно было бы выбирать нужную комбинацию рун, задавать параметры потока… Это казалось почти невозможным, но после всего, что я пережил, слово «невозможно» теряло свой прежний вес.
Я чертил оси, шарниры (магические, разумеется), схемы замыкания рунических цепей. Пытался представить потоки энергии,
Я чувствовал, как камень на столе слабо пульсирует в такт моим мыслям, словно одобряя направление поиска. Или это просто игра воображения? Сложно сказать. Но связь между мной, внутренней руной и этим Сердцем Руны определенно существовала. Я был ключом, а оно — замком. Или наоборот?
Усталость снова начала брать свое. Мысли путались, линии на пергаменте расплывались. Я откинулся на спинку стула, потер уставшие глаза. Работа была далека от завершения, но я чувствовал, что нащупал верное направление. Динамическая, управляемая структура — вот каким должно быть Руническое Ядро. Не просто источник силы, а инструмент тонкой настройки энергии мира.
Я усмехнулся, глядя на идейные наработки рунных магов и на тот концепт, который получался у меня. Как в старой шутке: ладно, списывай, но чтоб было не один в один. Да, идеи действительно были похожи, но мои чертежи подкреплялись именно знаниями принципов механики, которые я пытался натянуть на магию, как сову на глобус.
Хех, даже интересно, что из этого получится.
Тяжесть навалилась внезапно. Веки слиплись, голова стала чугунной. Я зевнул так, что едва не вывихнул челюсть. Посмотрел на исчерченный пергамент — хаос линий, формул, символов. Но в этом хаосе уже проглядывала структура, логика, решение. Я улыбнулся. Хороший день. Продуктивный.
Я не заметил, как за окном окончательно стемнело, как в комнате стало прохладно. Не заметил, как свечи на столе догорели почти до основания, отбрасывая на стены пляшущие, искаженные тени, похожие на древние руны. Я просто чертил, считал, думал… пока рука сама собой не замерла над пергаментом, а голова не опустилась на стол, прижавшись щекой к шершавой поверхности.
Сон сморил меня мгновенно, как после удара обухом по голове. Последней мыслью было что-то о необходимости демпфирующих вставок из материала с отрицательным коэффициентом магического расширения для гашения резонансных колебаний в ядре…
…Теплое прикосновение к плечу. Мягкое, настойчивое. Тихий голос рядом, вырывающий из вязкой темноты сна:
— Саша… Проснись…
Я с трудом разлепил веки. Тело затекло, особенно шея и плечо, на котором я, видимо, и спал, привалившись к столу. В комнате царил полумрак, лишь тусклый свет луны пробивался сквозь щели в ставнях, рисуя на полу серебристые полосы. Голова была тяжелой, гудела от недосыпа и перенапряжения. Перед глазами все еще стояли чертежи, формулы, руны. Вспомнились годы обучения в институте,
Чертовы контурные токи, я уж надеялся, что никогда с вами больше не встречусь! А оно вот как вышло…ну, не совсем токи, но что-то похожее. Энергия одним словом.
Передо мной стояла Маргарита. На ней была все та же простая ночная сорочка, волосы растрепаны после сна, но глаза… В них не было ни страха, ни тревоги, как прошлой ночью. Лишь спокойствие, легкое смущение и какая-то мягкая решимость. Она вернулась от Скворцова — их разговор, видимо, затянулся. Интересно, о чем они беседовали так долго? Узнала ли она что-то новое о своем Даре? Или о чем-то ином?
— Ты заснул за работой, — сказала она тихо, ее голос звучал мелодично в ночной тишине. На ее губах играла легкая улыбка. — Я вернулась от мэтра, а ты тут… как памятник инженеру. Уже далеко за полночь.
— Увлекся, — пробормотал я, пытаясь сесть ровнее и разминая затекшую шею. Голова была как чугунный котелок. — Заработался. Много идей…
— Я вижу, — она снова скользнула взглядом по исчерченному пергаменту, но на этот раз без прежнего непонимания. В ее взгляде появилось что-то новое — уважение? Интерес?
— Но тебе нужно отдохнуть по-настоящему. Завтра сложный день. И тебе, и твоим людям.
Она не стала спрашивать разрешения, не стала ждать приглашения. Просто подошла к кровати, откинула одеяло и посмотрела на меня выжидательно, с легким румянцем на щеках, который был едва заметен в лунном свете. Жест был недвусмысленным. Она пришла не из страха, не за утешением. Она пришла ко мне. Целенаправленно.
Я медленно поднялся из-за стола, подошел к кровати. Она не отводила взгляда, и в ее зеленых глазах, казавшихся в полумраке почти черными, я видел не только ответное притяжение, но и доверие. Она доверяла мне. После всего. И это доверие стоило больше, чем все сокровища мира.
Я лег рядом. Она тут же подвинулась ближе, устраиваясь у меня под боком, положив голову мне на плечо. Ее волосы снова окутали меня своим тонким ароматом. Я обнял ее, чувствуя хрупкость ее тела и одновременно — ту внутреннюю силу, которая помогла ей выжить и не сломаться.
— Спи, Саша, — прошептала она, устраиваясь удобнее. — Завтра будет новый день.
И я уснул. Снова почти мгновенно. Но на этот раз сон был другим. Глубоким, спокойным, но наполненным не пустотой, а ощущением тепла, защищенности и правильности происходящего.
Рассвет встретил меня бодрящей прохладой и пением ранних пташек за окном. Я проснулся выспавшийся и на удивление полный сил, словно и не было бессонной ночи за чертежами. Маргариты рядом не было — лишь легкая вмятина на подушке и кудрявый рыжий волос на подушке напоминали о ночной гостье. Ушла тихо, не потревожив. Мудро. Оставляя каждому свое личное пространство перед новым днем.
Я быстро оделся. Походная одежда — прочные штаны, удобная куртка из голубоватой ткани, высокие сапоги. Два моих одноручных самострела, проверенные и заряженные, легли на пояс по бокам, привычно оттягивая его своей тяжестью.