Первый из могикан
Шрифт:
Здесь нет папиллярного замка – адъютантесса набирает код на крохотном пульте, и сегмент обшивки шахтового ствола отъезжает в сторону. Вот она, «Жанна д'Арк», боевая капсула нового поколения, о которой мне пока ничего не известно. Ну что ж, за оставшееся время постараюсь разобраться, что к чему…
Беглый наружный осмотр. Размеры капсулы внушительны, но по сути это тот же цилиндр плазменно-двигательной установки, только сверху на него надет не шар, а усеченный конус. Восемь ракет на внешней подвеске. Неплохо!.. Дюзы двигателей ориентации. Еще какие-то
Так, а это что – шлюз? Точно, не просто люк, а настоящий маленький шлюз. Выходит, одна капсула данного типа может состыковаться с другой? Запомним…
Как ни странно, в рубке два ложемента – уступом. Правый выдвинут чуть вперед. Выходит, капсула двухместная? Один – пилот, другой… штурман, что ли? Быть того не может при мощном компьютере. Оружейник? Бортинженер? Или мне досталась учебная «спарка»?
Возможно. Но спросить не у кого – приведшей меня сюда адъютантессы уже и след простыл. Нет, наверное, у меня не «спарка»… Мне почему-то так кажется. Наверное, меня решено выпустить в полет одного… Почему, спрашивается?
А я ведь догадываюсь почему…
Валюсь в ложемент и начинаю тестировать системы. Двигатели – норма. Топливоподача… так… задействована резервная система, а основная остановлена из-за возможной неисправности. Навигация – норма. Вооружение… невозможность пуска первой и четвертой ракет. Вот зараза! Ну и зачем они висят, если их нельзя выпустить?!!
Дальше, дальше… Управление – норма. Радары – норма. Жизнеобеспечение – норма. Связь – норма, но это стоит проверить прямо сейчас.
Дужка с наушниками и зернышком микрофона не претерпела никаких эволюционных изменений. Даже захват для нее в углу приборной панели точно такой же, как в моей старой капсуле. А как включиться в общую трансляцию?.. Ага, вот как.
Шумы, шорохи – и голоса. Грубые, эксменские, родные. Первоматерь моя Люси, сколько же времени я вас не слышал!
– «Жанна-14», отзовись. «Жанна-14», отзовись. «Жанна-14»…
– Швейк вызывает Присыпкина. У меня проблемы с тепловым режимом. В рубке очень жарко.
– Здесь Присыпкин. Сейчас прямо все брошу и побегу к тебе устранять. Потерпишь.
– «Жанна-14», отзовись…
– Ага, тебе бы такое! Тут у меня жара, как в сауне. А компьютер говорит, что все в норме…
– Ну и правильно говорит. Сауна для здоровья полезна. Считаешь, что не вытерпишь – зови техников, а мне не мешай. Надоел.
– «Жанна-14», отзовись. «Жанна-14», отзовись…
Вроде голос какой-то знакомый… Нет, не могу распознать чей.
– Эй, Батлер, слышишь меня? Это Фердыщенко. Твоя колымага в порядке?
– Тьфу-тьфу-тьфу! Даже удивительно.
– Не радуйся, это плохой признак. Будь начеку и чуть что – докладывай.
– Слушаюсь, мэм. Непременно, мэм.
Смешки.
– А в морду за «мэм» не хочешь? Сделай только милость, вернись живым…
– Докладывает
– Докладывает Полайтис. К старту готов.
– «Жанна-14», отзовись…
– Докладывает Лажуа. К старту готов.
– Докладывает Магнессон. К старту готов.
– «Жанна-14»…
Ну что там эта «Жанна»? Отозвалась бы уж скорее.
Ох!.. А какой номер моей шахты – уж не четырнадцатый ли?
Лезу на карачках посмотреть – ну точно! «Жанна-14» – это я.
– Докладывает «Жанна-14», – торопливо бросаю я в микрофон. – Здесь Тим Гаев. К старту… еще не готов.
– Тим!.. Повтори! Кто говорит?
– Говорит Тим Гаев, – произношу я в микрофон уже спокойнее. – Готовлюсь к старту, готовность… три минуты.
Даже меньше. Дать команду задраить рубку и изучить расположение основных клавиш, вот и все, что от меня требуется. Эргономика тут немного отличается от той, к которой я привык, и мне понадобится время, чтобы освоиться с управлением до полного автоматизма. Зато все индикаторы выводятся на центральный обзорный экран, как и в моей старой списанной посудине. Уже проще.
– Не имею полетного задания, – добавляю я.
– Успеешь с заданием! Тим, это я, Мустафа! Безухов я! Не узнаешь?..
Мой ведомый? Жив?
Вспышка радости – знаете, что это такое? Как бы объяснить… Примерно так: тебе вручают билет обязательной государственной лотереи для эксменов, удержав его стоимость из жалования, ты делаешь вид, будто ничуть не разозлен, а потом подходит тираж, и на твой номер нежданно выпадает крупный выигрыш в полосатеньких купюрах… Потом можно впасть в любое настроение, но первоначальная вспышка обеспечена.
Можно сравнить и с оргазмом. Немножко не то, но близко.
– Ты меня тоже не узнал, – ворчу я. – А где Хартрайт?
– Ты что, не знаешь? Сгорел Джо возле Цереры. Из стариков тут только я да Шпонька. Был еще Джингль, но у него аппендицит…
Вот как. Джо сгорел. И не он один. Из всей Четвертой эскадры остались жалкие очески – четверо из семидесяти двух. От остальных не осталось даже пепла. Кто-то прикрывал меня, кто-то изображал движущуюся мишень возле Цереры – почти никто не струсил, не повернул. Я знаю: не зря. Мы сами рвались в пилоты, держа в уме более чем вероятную гибель, но все-таки каждый надеялся на лучшее…
– Докладывает Вожеватов. К старту готов.
– Докладывает Пилар. К старту готов.
– Эй, все тихо! Тим, ты-то как жив остался? Что чужак? Ты его уделал, да?
– Нет, я был у него в гостях. Там все не так просто, как нам представлялось. Долго рассказывать. Но атаки на Землю не будет, это чужак твердо обещал…
– А тебя не надули?
Резонный вопрос.
– Вот слетаем и проверим, – отвечаю я. – У нас ведь разведывательный поиск, я прав?
– Более или менее, – кричит мне в ухо Мустафа. – У нас тут насчет чужаков разное говорят… В общем, мы идем впереди флота силами одной эскадрильи. Так сказать, боевое охранение. Короче говоря, в случае чего все неприятности наши.