Первый курс
Шрифт:
Зеленое пламя камина принимает меня. А когда я снова могу видеть — передо мной уже гостиная родового особняка Малфоев. Быстро делаю два шага вперед. И точно: отразившаяся в многочисленных зеркалах новая зеленая вспышка возвещает возвращение домой отца.
Он выходит из пламени с таким видом, как будто продолжает двигаться по ровному паркету. И только поняв, что уже дома — отец позволяет себе расслабиться и обнять меня.
— Ну что, сынок. Рассказывай.
В принципе, рассказ у меня уже подготовлен. Но, на всякий случай, я демонстративно стягиваю и уплотняю щиты, которым меня научил крестный. И только тут замечаю, что изнутри они
— Спасибо, Гарри.
— Не за что. Этот щит хранит и мои тайны.
— Все равно — спасибо.
— У моего маленького Драко появились секреты? — Мама, как всегда, подошла совершенно неслышно.
Этот вопрос говорит о том, что мои щиты уже проверены на прочность. Впрочем, это — обычная игра, в которую родители играют со мной уже пару лет. Раньше они легко вытаскивали из моей головы все задуманные шалости. Потом я научился "не думать о белой обезьяне", и у меня стало получаться укрыть хотя бы самые дерзкие задумки. А еще позже, после занятий с крестным — я стал прятать и то, что можно было бы и вовсе не скрывать, чтобы не показывать родителям очевидную цель для атаки по принципы "раз защищает, значит, есть чего прятать". Но только теперь, после того как мои щиты переплелись с конструкцией, созданной моим Лордом — я обрел уверенность в том, что мои мысли останутся только моими.
— Да, мам. Появились. Я уже в Игре.
— И кем же видит себя мой сын? — Отцу, похоже, действительно интересно. По крайней мере, я ощущаю довольно сильное давление. Мой старый щит уже начал бы подаваться. А новый даже не нагрелся. — Так кем? Шестеркой, онером, или, может быть, надеешься стать джокером?
— Игроком.
— Ого! И что же заставило тебя сменить мнение? Помнится, до отъезда ты считал именно джокера — фигурой достойной тебя.
— В Хогвартсе мне очень наглядно и доходчиво объяснили, что фигуры — проигрывают. На выигрыш могут рассчитывать только игроки.
— Хм... но игрок может и проиграть.
— Игрок может проиграть, но может и выиграть. Карта же проиграет обязательно. Ее просто кинут "в отбой".
— Ну что ж, сын. Честно говоря, я долго раздумывал: отправлять тебя в Хогвартс, или договорится о домашнем воспитании. И ты только что с блеском доказал преимущества школьного образования. Разве эту мысль довели до тебя преподаватели?
— Нет. Это был Маркус Флинт, капитан команды нашего факультета.
— Умный парень. И я рад, что ты завел столь полезные знакомства.
Пока отец произносит эту фразу, его пальцы складываются в несколько знаков давно разработанного нами языка жестов. В данном случае они говорят мне "Не при маме". И я киваю, соглашаясь как с радостью отца по поводу полезных знакомств, так и с тем, что наши договоренности лучше не доводить до сведения мамы.
Прошлое. (Драко).
Вечером мы с отцом устроились поговорить у камина. Мама отправилась в гости, и нам может и не выдастся лучшего момента для приватного разговора. Наши бокалы почти одинаково переливаются оттенками рубина. Правда, вино мне пить пока что рано, да и не решился бы я хоть чуть-чуть затуманить сознание перед столь сильным оппонентом. Поэтому в моем бокале — вишневый сок. Горькая сладость, легкий запах миндаля, оттенок опасности... Все это бодрит и заставляет сосредоточится. И отец, судя по его виду, отлично
— Итак, Драко, каковы же твои планы на будущее?
— Для того, чтобы строить планы на будущее, мне нужно знать кое-что о прошлом и настоящем.
— Хорошо. Что бы ты хотел узнать?
— Как началась Первая война?
— Я пробую объяснить. Думаю, ты еще не обратил внимания, но в Министерстве и вообще во власти становится все меньше чистокровных волшебников. Нас вытесняют полукровки и грязно...
— Отец, пожалуйста, не употребляй этого слова при мне.
— Почему? Хотя, да... Эта Грейнджер...
— Вот именно. Ляпну по привычке, где не надо — и мои планы пойдут прахом.
— Все настолько серьезно?
— Предпочитаю не проверять.
— Ладно. Я постараюсь, но... у меня тоже есть привычки, и они взялись не на пустом месте.
— Я понимаю.
— Так о чем я... Аристократия постепенно теряет влияние. Нас просто вытесняют.
Интересная мысль приходит ко мне издалека, и я киваю скорее ей, чем словам отца.
— О чем ты сейчас задумался?
— О том, что в нашей семье я — единственный ребенок. И у Паркинсонов — только одна дочь... Да что там... семьи, в которых больше одного ребенка — можно пересчитать по пальцам. Правда одной руки не хватит, но все-таки...
— И как это связано с тем, что я начал тебе рассказывать?
— Если чистокровных становится все меньше — что удивительного в том, что опустевшие места занимают полукровки и Обретенные?
— Интересная мысль...
— Очень уж простая. И если вы к ней не пришли, то, скорее всего — потому, что вам не дали ее заметить.
— Возможно... — Отец на секунду останавливается — Но тем не менее, мы к ней так и не пришли. Но мы решили предпринять что-нибудь, чтобы остановить падение аристократии...Хотя... Многие — погибли, часть оставшихся — в Азкабане. Если ты прав — мы только ускорили его.
— Что произошло?
— В начале это была обычная политическая борьба. Мы собрались вокруг Тома Реддла...
— Полукровки?
— Он сумел убедить нас. И мы пошли за Великим магом и наследником Слизерина. — Опять пауза. — Как я уже говорил, вначале это было скорее политическим клубом. Мы старались поддерживать друг друга в карьере. Поскольку мы сосредоточили в своих руках серьезные ресурсы, то продвигалось у нас это дело вполне успешно.
— Это понятно.
— Да... Но продвижение столь... сплоченной группы не могло не встретить сопротивления. И вскоре политическая игра вошла в острую фазу. Опять-таки, поначалу и мы, и наши противники старались оставаться в некоторых рамках. Обвинения в коррупции, попытки подкупа, и разрушение репутации противника через прессу... В общем — нормальный политический процесс.
— И в этом нет ничего необычного.
— Да уж... Морсмордре уже тогда была нашим символом. Но тогда это было скорее политическим заявлением, чем серьезной угрозой. Но вот однажды, несколько человек из противостоящего лагеря нашли мертвыми. А над ними — возвышался змееязыкий череп.
— Кому-то не хватило терпения?
— Не знаю. Тогда — все открестились. Наши противники кинулись в атаку. Доказать ничего не удалось, но, как говорится, "осадочек остался". А потом... Постепенно отношения накалялись. И это уже не было политическим противостоянием. Изредка люди то с одной, то с другой стороны бесследно исчезали...