Первый Мир
Шрифт:
– Рисковый ты, Шрейб!
– Работаем. – Гюнтер не позволил себе отвлечься.
Урман резко присел, на секунду прижавшись спиной к бетонированной стене.
В бруствер ударил разрыв, вниз скатилось несколько округлых предметов.
Гюнтер мгновенно отсканировал их. Камни...
– Даже не дергаешься? – не удержался он от вопроса, смещаясь вдоль хода сообщения. Для охотника ведь вовсе не очевидно, что вниз столкнуло взрывом именно камни.
– По размерам не гранаты, так какого фрайга дергаться? – откликнулся тот.
Шрейб усмехнулся, по достоинству оценив
– Что будем делать? Работаем в паре?
– Нет! Я на КП, выясню, что с ребятами. Доберись до БПМ, определи, почему молчат! Одну явно сожгли, но остальные...
– Понял. – Гюнтер не нуждался в подробных инструкциях. – Остаемся на связи!
Они рванулись в разные стороны по ходу сообщения.
До командного пункта было не более сотни метров, сервы уже подобрались близко, но укрепления пока что спасали от ураганного огня, сканеры хоть и работали, но скверно: эффективная дальность составляла метров пятьдесят, дальше шла непонятная засветка, похоже, боевые механизмы приволокли с собой генератор помех, его работа блокировала системы обнаружения, не позволяя определить, что сейчас творится у портала.
Преодолев опасный участок, где ход сообщения был разрушен ракетными попаданиями, Урман боком проскользнул в проем приоткрытой бронированной двери КП.
– Горин! Живой?
В сумраке со стоном шевельнулась человеческая фигура.
Капитан сидел у стены, оружие лежало рядом, вокруг – крошево разбитой аппаратуры, во фронтальной стене укрепления – опаленные, уродливые дыры, сквозь которые вытягивало дым.
Урман метнулся к Горину, склонился над ним, быстро определив, что капитан контужен, в остальном порядок, несколько кровоточащих царапин не в счет, одно скверно, сервы подобрались слишком близко, и много их... Слишком много, чтобы питать иллюзии относительно исхода схватки.
Автоматическая аптечка несколько раз щелкнула, производя инъекции, мутный, блуждающий взгляд капитана начал проясняться.
– Урман?.. Ты здесь, как?..
– Потом расскажу. Встать сможешь?
– Сейчас... – Горин собрал все силы, поднявшись, подобрав оружие.
– Вгони себе стимулятор! – Урману было некогда, он уже метнулся к развороченной ракетными попаданиями стене, используя опаленные дыры как бойницы.
Вовремя.
Силуэты сервов уже метрах в пятнадцати, тут главное – задавить в себе страх, отдаться инстинктам, с такой дистанции не промахнешься...
Лишь бы Гюнтер сумел реактивировать планетарные машины. Лишь бы успел, иначе нам крышка...
У древнего портала, скрытого от наблюдения двумя генераторами помех, происходили в эту минуту значимые события.
Фигуры людей в боевой гермоэкипировке попарно появлялись в бледном ореоле гиперпространственных переходов и тут же, не обращая внимания на бушующую вокруг схватку, уходили в сторону, освобождая место следующей паре.
Потребовалось всего несколько минут, чтобы весь отряд, состоявший из восьми бойцов, прошел через древнее устройство.
Сориентировавшись по плотности огня и показаниям сканеров, командир жестом указал на горящую БПМ, в том направлении дройды
Никем не замеченные, боевики Олмера включили фантом-генераторы и растворились в сиреневых сумерках Первого Мира.
Добравшись до боевой планетарной машины, Гюнтер короткими очередями отстрелял магазин «АРГ-8» по ближайшим сигнатурам противника, обеспечивая себе небольшую фору во времени, и, вручную открыв массивный люк, проскользнул внутрь БПМ.
Внешне планетарный танк выглядел исправно, ракеты, выпущенные по нему из ручных комплексов, лишь разворотили край капонира, но внутри в отсеках даже не горел аварийный свет, все консоли боевого компьютера погашены, нет ни индикации резерва, ни других признаков функциональности.
Гюнтер не стал разбираться с кибернетической составляющей. Нет времени. Миновав отсек бортового компьютерного комплекса, он попал в тесную кабину, рассчитанную на экипаж из двух человек.
Ничего не работает...
Должны же тут быть аварийные подсистемы ручного управления, иначе к чему вообще проектировать отсек для экипажа?
Он понимал, что мыслит верно, но уходили драгоценные секунды, а сканирование давало массу различных схем, в которых еще нужно разобраться.
В попытке сориентироваться Шрейб внезапно обнаружил причину полного отказа электроники: сканеры зафиксировали мельчайшие сигнатуры, которые в другой ситуации легко можно было принять за фоновые помехи, но на самом деле Гюнтер, знакомый со многими достижениями в области современных технологий, безошибочно распознал частицы нанопыли: внедрившись в схемы управления боевой планетарной машины, они полностью нарушили обмен данными, что привело сначала к попытке перезагрузки, а затем, после неудачного перезапуска, – к экстренному самоотключению всех кибернетических компонентов БПМ.
Значит, атака пехотных сервов – следствие злого умысла, а отнюдь не халатность тех, кто работал на разборе завалов техники.
Шрейб прекрасно знал технику своего времени – среди боеприпасов для ручных ракетных комплексов, которыми располагали пехотные сервы, конечно, имелись и контейнеры с нанопылью, но высокотехнологичные микромашины образца двадцать седьмого века вряд ли были способны быстро, а главное – эффективно парализовать работу современного кибернетического комплекса, оснащенного кроме прочего системой защиты от негативных воздействий, возникающих в рамках десятого энергоуровня гиперсферы.
– Урман!
Мгновение тишины, затем на частоте связи, сквозь накатывающийся волнами треск помех, пришел ответ:
– Слушаю!
– БПМ выведены из строя наномашинами. Я в отсеке экипажа. Не могу найти активатор блока ручного управления.
– Над головой два рычага, открывающие панель... – Фраза Урмана прервалась, в коммуникаторе был слышен взрыв, затем сухой перестук коротких очередей. – Шрейб, ты еще тут?
– Панель открыл! – Гюнтер не сидел без дела. – Есть ручной привод механической герметизации кабины? Я должен отсечь наночастицы!