Первый особого назначения
Шрифт:
Гриша ел медленно, с трудом. Его плавные неспешные движения будто бы вернули Степке утраченное равновесие. Он немного успокоился и вспомнил, что хотел рассказать мастеру о газете, Лешкиных рисунках, о посылке… Гриша внимательно следил за его знаками, даже улыбнулся, когда Степка объяснил, какие уморительные фигурки нарисовал Лешка Хворин. Он с интересом выслушал новость про заметку в районной многотиражке и кивнул головой, разобравшись, что за черепаху мастерит Олег Треневич.
Увидев, что Гриша отодвинул тарелку с картошкой и принялся за чай,
Подумав, он решил, что паять не будет. Все-таки в этом деле нужна не такая сноровка, как у него. Лучше заняться утюгами и плитками. Вот как раз и утюг. Должно быть, тот самый, который так и не удалось починить Грише из-за внезапного сердечного припадка. Гайка на крышке отвернута, ручка лежит рядом…
Приподняв легкий стальной корпус, Степка увидел спираль, вставленную в тоненькие фарфоровые изоляторы. Спираль походила на длинного кольчатого червяка. Степка осторожно приподнял ее и сразу же увидел обрыв: как раз в центре спирали. Эге, да она вся трухлявая! Ломается от одного прикосновения. Надо заменить.
Новые спиральки лежали у Гриши в особом ящичке под верстаком. Степка быстро его отыскал, вытащил длинную дрожащую пружинку и стал снимать со старой спирали фарфоровые изоляторы. И вдруг ему показалось, что Гриша стоит в дверях перегородки и смотрит на него. Он испуганно обернулся, и изоляторы посыпались на пол.
В двери, конечно, никого не было, и, ругая себя за дурацкую свою неловкость, Степка стал собирать рассыпанные по всему полу фарфоровые кружочки. Вот растяпа! Теперь ищи их! Один потеряешь, и все пропало: голую, неизолированную спираль в утюг вставлять нельзя. И лентой не замотаешь — в момент сгорит…
Он лазил под верстаком, заглядывал в каждую щелочку. Он не заметил, как отворилась дверь с улицы и кто-то тихо вошел в мастерскую.
— Еще один… Еще… — приговаривал Степка, собирая изоляторы. — Вот куда закатился!
Насобирав полный кулак, красный и вспотевший, он вылез из-под верстака. Вылез и увидел Таню. Она стояла и смотрела на него с лукавой усмешкой. В руке у нее была какая-то книга.
— Ты что это делаешь? — спросила Таня. — Клад нашел?
— А ты что тут делаешь? — с удивлением спросил, в свою очередь, Степка. — Ребята же к монастырю пошли.
— Не захотелось. И потом — вот… — Таня показала книгу. — Это я Грише принесла. Пусть почитает. А то скучно так лежать…
Степка взял книгу посмотреть. Это были «Детство», «В людях» и «Мои университеты» Максима Горького.
— Правильно, — кивнул он. — Пусть почитает.
— Прочтет, я ему другую принесу, — сказала Таня и снова спросила с любопытством: — Нет, правда, что это ты тут собираешь?
— Изоляторы рассыпал, — объяснил Степка. — Взялся вот утюг за Гришу починить и
— Надо все найти, — озабоченно сказала Таня. — Давай я тебе помогу.
Она положила книгу на табурет, и они вдвоем стали ползать под верстаком. Долго искали они, но ни одного изолятора больше не нашли.
— Уф! — вздохнула Таня, поднимаясь. — Ты, Степка, наверно, все уже собрал. Зря мы только ползали.
— Сейчас посмотрим, все или нет, — ответил Степка, вылезая вслед за ней. — Надо их надевать на эту спираль. Вот так, вот так…
— Как бусы! — обрадовалась Таня. — Ну, это просто. Давай так: ты с одной стороны будешь надевать, а я — с другой.
— Давай.
Когда работаешь вдвоем, дело движется куда быстрее, чем у одного. Малюсенькие белые чашечки изоляторов ложились одна к одной, ровно и красиво. Спиралька одевалась, начиная снова походить на белого кольчатого червяка.
— А как ты думаешь, Степа, — тихо спросила Таня, — что важнее, любовь или дружба?
— Дружба, — подумав, уверенно ответил Степка, нанизывая на спираль белые колечки. — Любовь что? Чепуха! А для друга, если, конечно, для настоящего, все сделаешь. В воду кинешься… — Он с удивлением взглянул на Таню. — А ты почему об этом спрашиваешь?
— Так просто. Спросила — и все.
— Конечно, дружба важнее, — принялся рассуждать Степка. — Любовь — это только у девчонок. Ну, не у всех, конечно. Вот ты, например. Ты, Танька, если правду говорить, хороший друг… — Он вдруг хитро прищурился и таинственно сказал: — А я знаешь, что заметил?
— Что?
— Оля в Костю Гвоздева влюбилась, честное слово. Я давно уже заметил. Помнишь, когда начальника штаба выбирали? Как она про него говорила!
Таня надевала изоляторы на спираль, низко опустив голову. Золотистые прядки волос совсем закрывали от Степки ее лицо.
— Какой ты наблюдательный! — сказала она, и в голосе ее Степке почудилась усмешка.
— А что, неправда разве? — спросил он.
— Нет, правда. А больше ты ничего не заметил?
— Ничего. Хотя… Заметил еще! Олька Костю любит, а он даже внимания не обращает.
— Ну вот! — воскликнула Таня, вытирая о тряпочку почерневшие от спирали пальцы. — Я уже все надела.
— И я все, — откликнулся Степка. — Теперь давай я вставлю и гайки завинчу.
Утюг был быстро собран и включен в розетку. Он нагревался хорошо — хоть сейчас гладь им рубашки или брюки. До обеда Степка и Таня успели починить еще две электроплитки, а в половине второго на смену Степке пришла Оля.
— Ой, Таня, и ты здесь! — удивилась она.
— Я пришла, чтобы Степе помочь, — объяснила Таня. — Смотри, мы тут утюг починили и две плитки…
— Ну, идите обедать. Я уже пообедала. А после Андрей велел всем собраться во дворе.
— Хочешь — пообедай у нас, — предложил Степка, когда они с Таней вышли на улицу. — Я тебе открытки покажу — виды Москвы: мне дедушка сегодня прислал. И еще у меня есть конфеты. Тоже московские. Утром почтальон целую посылку принес. Пойдем?