Первый после бога
Шрифт:
– А ты как думаешь?
Взгляд у Таунли был совершенно трезвый, и даже особой злости в нем не замечалось. Холодный изучающий взгляд. Так смотрит опытный боец, а не подвыпивший забияка.
– Не догадался, чистоплюй? Так я тебе объясню, но не сейчас. Позже, когда кишки на нож намотаю.
«Мой корабль, – подумал Шелтон. – Мой корабль, экипаж и пушки, вот что ему нужно! Просто необходимо, чтобы встать вровень с Дэвисом! Ну, если не вровень, так вторым главарем вместо Свана…»
Он резко оттолкнул врага, освободив запястье. Теперь они двигались в пяти футах один от другого,
«Чтобы стать сильнее, нужны люди, корабли и пушки, – размышлял Шелтон, не спуская глаз с противника. – Не убив капитана, это не возьмешь. А кого выбрать?.. Того, кто не совсем из своих, кто пристал на время к Береговому братству и не сегодня-завтра уйдет, исчезнет вместе с судном и командой. Таунли наверняка знал о контракте Дэвиса с компанией «Шелтон и Кромби», знал и не торопился. А вот теперь, когда пролив позади, а впереди – сокровища испанцев, самое время подсуетиться!»
Они снова сошлись. Замелькали, зазвенели клинки, и через минуту Питер понял, что он не только сильнее, но и быстрее Таунли. Тот был старше лет на десять, пониже ростом и легче на добрых пятнадцать фунтов. Таунли знал про контракт, а кто такой Питер Шелтон, внук Однорукого Пита, ему известно не было. Шелтоны являлись для него купцами, пусть английскими, но все же купцами. Купец же корсару не соперник, не те у купца умения и дух не тот. Купец, даже рослый и сильный, баран под корсарским ножом!
Он ошибался. Правда, драться Таунли умел, и если бы не уроки деда и многолетний опыт, Питер уже бы лег на палубные доски с распоротым животом. Его учили владеть шпагой, но к этому благородному искусству дед относился с презрением, утверждая, что в бою куда полезнее топор, тесак и нож. Само собой, речь шла о схватке на палубе, в тесноте и толчее, когда ноги скользят в лужах крови, трупы валятся со всех сторон, и проще столкнуть противника за борт, чем нанести удар длинным клинком. Шелтон-старший был несомненно прав, в чем Питер убедился в первом же плавании. А в море он вышел в шестнадцать лет.
Внезапно Таунли перебросил нож в левую руку и попытался воткнуть его Питеру под ребра. Не удалось – молодой и ловкий противник отпрянул, лезвие скользнуло мимо, и капитан «Старины Ника», не удержав равновесия, упал на колено. Ямка между шеей и плечом так и просилась под клинок, но Питер знал, что этот удар станет смертельным – лезвие рассечет сонную артерию, и тут ни один хирург не поможет. Убивать Таунли он не хотел, но проучить его стоило.
Нож опустился, и шею Френсиса Таунли украсила длинная царапина. Как раз за ухом, под волосами; несколько срезанных прядок закружились в воздухе, тонкая струйка крови обагрила плечо.
Таунли вскочил. Холод в его глазах сменился яростью и изумлением; то ли его удивляло, что он еще жив, то ли ловкость, с которой враг доказал свое превосходство. С громким криком он прыгнул к Шелтону, целясь в горло острием ножа, но тот опять увернулся. Правда, на этот раз не так удачно – нож распорол рубаху, задев кожу на плече.
– Джентльмены пустили друг другу кровь! – выкрикнул Рокуэлл.
– На этом можно и закончить, – произнес Дэвис. – Как ты считаешь, Чарли? Или подождем,
– Это было бы печально, – отозвался Сван. – Он и так у нас не красавец, а без ушей…
Конец фразы был перекрыт яростным воплем Таунли. Его лицо налилось кровью, жилы на шее вздулись, в глазах сверкало бешенство. Он снова бросился на противника, и Питер снова отступил, но ухитрился кольнуть ножом в ягодицу. В толпе корсаров загоготали.
– Я сказал – закончить! – рявкнул Дэвис, озирая свой экипаж. – Ну-ка, парни, растащите этих идиотов! Боб, Сэм, Дик, Джонни! Растащите их, живо!
«И правда пора кончать», – решил Шелтон. Схватка не утомила его, были в жизни Питера баталии посерьезнее – не раз и не два старый его бриг, прежнюю «Амелию», пытались ограбить то испанцы, то французы, а однажды пришлось померяться силами с португальским галионом – к счастью, неповоротливым, а то бы ног не унести. С нынешней «Амелией» такие казусы происходили реже – корабль большой, быстроходный, калибр пушек тоже не маленький… Убеждает!
Перехватив руку Таунли с ножом, он прижал его к мачте. Крепко прижал и, надавив всей силой, стукнул затылком о дерево. Зубы Таунли лязгнули, глаза померкли. Клинок Питера щекотал его под правым ребром.
– Дернешься, получишь пять дюймов железа в печень, – тихо промолвил Шелтон. – Это всё, чем могу быть полезен. А про «Амелию» не мечтай. Корабль мой!
– Сообразил… – хрипло вырвалось у Таунли. – Ничего, жизнь еще не кончилась… Я тебя достану!
– Но не сейчас, – сказал Питер и ударил его коленом в пах. Потом сунул клинок в ножны и сделал шаг назад, оставив Таунли корчиться на палубе.
– Хваткий юноша, – подвел итог Сван. – Клянусь сатаной, мы еще о нем услышим!
– В будущем – вполне возможно, – согласился Дэвис. – А сейчас прошу джентльменов очистить палубу и вернуться к своим кораблям. Ночуем здесь, завтра выступаем и, как решили, идем в Панаму. Этого, – он ткнул пальцем в Таунли, – грузите в его шлюпку. Поосторожнее с ним, а то яйца оторвутся!
Ранка на плече Шелтона немного кровоточила. Он прижал к порезу ткань рубахи, дождался, когда кровь засохнет, и стал оглядываться в поисках Пата Брэнди и своего камзола. Но Брэнди уже и след простыл – шлюпки и ялики капитанов двигались к кораблям, весла пенили воду, кто-то веселился и, радуясь грядущим барышам, палил в воздух, кто-то орал дурным голосом, но в шлюпке Таунли молчали. Сам он сидел на корме, мрачно разглядывая берег.
– Ваша одежка, сэр.
Матрос протягивал Шелтону камзол и пояс с пистолетами. Кивнув, он сунул руки в рукава, застегнул пояс и направился к фальшборту и своему ялику.
– Стой, Шелтон! Подожди!
К нему быстрыми шагами приближался Эдвард Дэвис. Лицо его было озабоченным, как и положено адмиралу, которого ждут сокровища Лимы, Панамы и Золотого флота. Всё погрузить, пересчитать, вывезти и разделить… «Видит бог, изрядные хлопоты!» – подумал капитан «Амелии».
– Твой дед мог бы тобою гордиться, – молвил Дэвис, положив руку на плечо Питера. – Таунли – крепкий орешек!
Питер молча кивнул, ожидая продолжения. Наверняка у Дэвиса было что сказать, кроме пары лестных слов.