Первый президент. Повесть о Михаиле Калинине
Шрифт:
Кронштадт ответил залпами мощных дальнобойных орудий. Снарядов у мятежников было много. Они без устали били по северному и южному берегу, по Лисьему Носу и по Ораниенбауму, где готовились к броску подразделения красноармейцев. Страшно было смотреть, как тяжелые снаряды дробят панцирь залива, взметывая сверкающие куски льда. Все новые трещины и полыньи появлялись там, где ночью должны были наступать бойцы.
К вечеру канонада стихла. Мятежники, вероятно, успокоились: после огневого шквала красные вряд ли решатся атаковать. На всякий случай прощупывали поверхность залива прожекторами. Однако ничего угрожающего не было видно в стылом полуночном мраке.
Между
Вместе со своим помощником Федором Демидочкиным он осторожно шагал по рыхлому подтаявшему снегу, огибая черные полыньи. Где-то тут, близко, пролегала дорога, по которой они недавно ехали с Калининым, но в темноте ее не было видно.
Матросы молча шлепали по холодной воде, плескавшейся поверх льда. В некоторых местах она была выше щиколоток. Когда приближался луч прожектора, люди валились куда попало: на сырой снег, в лужи. Вскоре все были мокры с головы до ног. Свистел пронизывающий ветер.
Холод торопил бойцов, подгонял их. Судя по времени, большая часть пути осталась за спиной, а враг все еще не обнаружил атакующих. Но вот луч прожектора полоснул совсем близко, заискрился битый лед. Голубоватое лезвие скользнуло назад и уперлось в одно место, высветив группу матросов, лежавших на снегу.
В томительном ожидании прошла минута, другая. Луч не двигался. Матросы застыли не шевелясь. И вдруг над крепостью взметнулась ракета, за ней еще несколько, небо расцветилось ярким фейерверком. Вспыхнули сразу пять прожекторов, лучи их заскользили по ледяному полю, ослепляя бойцов.
– Вперед!
– послышался властный голос.
Протяжно покатилось над цепями «ура-а-а!», заглушаемое грохотом стрельбы.
7
Кольке-колоснику казалось, что он видит сон, кошмарный и долгий. Но нет, это была страшная для него явь. Среди ночи началась вдруг сильная стрельба. Орудия и пулеметы били по заливу. Занялись пожары. Колька и Ленька Чикин, ночевавшие в офицерской каюте на плавбазе, вскочили как очумелые. Выпили для бодрости по кружке спирта. Ленька, матерясь, принялся запихивать в чемодан свои шмотки.
С «Петропавловска» прибежал приятель Чикина, позвал его к англичанину, представителю какой-то международной организации. Этот приятель тоже выпил спирта и сказал, что англичанин хочет смотать удочки, что красные уже захватили Петроградские ворота и что половина Кронштадтского гарнизона не подчинилась приказу штаба, отсиживается в казармах, а минный отряд выступил за большевиков.
Кольку это не удивило. Сам видел, как раскололись кронштадтцы после речи Калинина и особенно после того, как пришло известие об отмене продразверстки. А вот то, что англичанин навострил лыжи, плохо. Он вроде главным советником при штабе был. Досоветовался, выходит.
Ленька Чикин отправился в штаб, а Кольке приказал организовать вместе с матросами оборону плавбазы. Если же красные прижмут - брать вещички и топать на линкор. Оттуда в случае чего можно махнуть через залив к финнам.
Чикин, наверное, уже махнул. А он вот лежит, на льду с пулей в ноге и, превозмогая боль, ловит на мушку черные фигуры,
Иногда его охватывала слабость, все плыло перед глазами, он словно погружался в холодный липкий туман. Приходя в себя, видел впереди закругленную, вмерзшую в лед корму плавбазы, вспышки выстрелов.
Он замечал, что защитников плавбазы остается все меньше. Одни лежали не шевелясь, другие исчезли куда-то. Колька и сам хотел отползти, подняться на корабль, спрятаться в трюме. Но осилить крутой, трап он был уже не способен. Он мог только стрелять и ждать. И еще мысленно проклинать Чикина; так ведь и не пришел за ним, подлюга!
Он не понял, откуда появились матросы. Они возникли вдруг плотной группой, с топотом и криками бежали прямо на него. Блеснул перед глазами штык, и Колька взвыл, цепенея от ужаса:
– Братцы, пощадите! Братцы, не на...
Граненый штык пронзил его.
Матросы, не задерживаясь, устремились дальше.
Глава десятая
1
Будничным летним утром торопился Михаил Иванович на работу. Левой рукой прижимал к себе изрядно потертый портфель, правой опирался на палочку. Приемная Председателя ВЦИК была недавно переведена на Моховую. Михаил Иванович хорошо помнил указания Ленина, сделанные еще в декабре восемнадцатого года в «Наброске правил об управлении советскими учреждениями». Владимир Ильич требовал: помещения для приема посетителей нужно устраивать так, чтобы они были доступны всем. Этими словами Калинин и руководствовался, когда на заседании Президиума ВЦИК заслушивали вопрос о приеме посетителей. В постановлении записали: для того чтобы сделать более доступными широким массам приемные Президиума ВЦИК и Совета Народных Комиссаров, вынести их из стен Кремля.
На Моховой никаких формальностей от посетителей не требовалось. Узнавай время да приходи.
Миновав Троицкие ворота, Калинин прибавил шагу: до начала работы оставалось всего пять минут. Обгоняя его, спешили служащие. Заспанные, лоснящиеся от грязи беспризорники слонялись под окнами. Увидев милиционера, юркнули в подворотню.
Кто-то толкнул Михаила Ивановича, извинился, а он даже не посмотрел - был занят своими мыслями. Сегодня опять придется уплотнить время. Надо принять знаменитого норвежского путешественника Фритьофа Нансена. Международный Красный Крестназначил его своим верховным комиссаром по оказанию помощи жителям Поволжья. А Михаил Иванович как раз занимается этим вопросом, возглавляет Помгол - Комиссию помощи голодающим.
У себя в кабинете он закурил, аккуратно стряхнул пепел в пепельницу и взялся за стопку бумаг. Здесь были отчеты с мест о создании комитетов Помгола в губерниях, о поступлении денег и продовольствия. Их было мало, слишком мало, чтобы предотвратить бедствие, обрушившееся на республику.
Первые симптомы этого бедствия появились еще в минувшем тысяча девятьсот двадцатом году, когда во многих губерниях России урожай оказался таким низким, что крестьянство там едва смогло прокормить себя, а в некоторых местах даже голодало. Затем пришла малоснежная зима, на огромной территории Поволжья осадков почти совсем не было. Правительство с тревогой следило за развитием событий. Сводки, которые составлял Наркомзем по данным метеорологических станций, читались с не меньшим интересом и беспокойством, чем недавние сводки с фронтов, ибо все понимали, какая нависла опасность.