Первый рассвет на Зеленой Земле
Шрифт:
Все, она сделала выбор. И почти приняла решение. Но, наверное, не помешало бы попросить поделиться знаниями с более опытными путешественниками. Она посвятила в свои планы двух наиболее осведомленных на ее взгляд знакомых, но столкнулась с большой проблемой: они оба независимо друг от друга составили ей еще по две карты, на которые были нанесены зоны повышенного риска с возможным летальным исходом от природных катаклизмов, такие как зоны повышенной вулканической активности, зоны цунами, землетрясений, и самое, на их взгляд, непредсказуемое могло произойти на водном пространстве, являющемся зоной нападения пиратов, а также на суше в регионах скопления индивидов с мощными гипнотическими способностями, похищающих вновь прибывших и переправляющих их в резервацию для дальнейшего определения их назначения. Обо всех этих опасностях она не была осведомлена. Она запуталась и в выборе маршрута, и в
«Все, стоп! Хватит информации! Надо прислушаться к внутреннему голосу». Но он почему-то молчал. Тогда она стала искать ответа в наплывающих иногда на нее картинках. Но они появились не скоро. Конечно, она могла позвонить Мао и спросить совета у него, но она не хотела выглядеть беспомощной в его глазах, и что немаловажно – она не очень доверяла ему.
Картинка появилась внезапно. Шум бурлящей воды, ветер колышет балдахин над кроватью, она встает, чтобы закрыть окно, подходит к проему, но окна в нем нет. Она просовывает голову в темноту, вдыхает влажный воздух и ощущает странный животный запах. В темноте сверкнули глаза, вот они уже совсем рядом. Она перешагивает через раму – окна очень низко, вровень с лужайкой, – и оказывается в полной темноте. Дуновение ветра за ее спиной погасило догорающие на комоде свечи. Она видит сверкающие глаза перед ее лицом и слышит громкое дыхание. Она протянула руку и коснулась гладкой мягкой шерсти, под которой напряглись крепкие мышцы. Это ягуар, она была уверена. Это самое редкое и самое осторожное животное, но она точно знала, что не ошиблась, и еще чувствовала, что он не представляет для нее опасности. Она провела рукой по его спине до хвоста.
– Иди в джунгли. Ты же не кошка… – Суоми услышала свой голос издалека, словно кто-то произнес слова за нее, хвост хлестнул ей по лицу, беззвучно… Только шум воды…
– Все, я еду, – сказала себе Суоми.
Но вторая картинка не дала ей сосредоточиться. Она одна в номере отеля. Высокие потолки, решетки на окнах, тяжелые темные деревянные двери с засовом. Суоми, не расстилая постель, забирается в конверт из одеял и покрывал и пытается уснуть. У окна она замечает какое-то шевеление, решетка начинает подниматься, Суоми выпрыгивает из постели к двери, пытается открыть засов, руки дрожат. Она боится оказаться под гипнозом. Кричать никак нельзя, она не должна произнести ни звука – только так есть возможность спастись. Но засов не поддается, а железная решетка уже поднялась, и кто-то пытается влезть в окно… Картинка растаяла. Суоми в холодном поту. Ей удалось спастись. На этот раз.
– Нет, не поеду. Хотя поеду, но спокойней будет жить с Мао в одном номере. Его сложно ввести в гипнотическое состояние, и он ничего не боится. Кстати, как это – ничего не бояться? Надо у него спросить. Вот что надо спросить прежде всего! Теперь есть причина ему позвонить!!
Первый рассвет на Зеленой Земле
И вот они уже летят вместе: только Суоми и Мао. Обычно они путешествовали в шумной компании, и ей почти никогда не удавалось побыть с ним наедине. Да и она сама этого не хотела, ей было как-то не по себе в его обществе.
Им пришлось делать несколько пересадок, дорога была трудная и долгая, они перемещались с одного уровня на другой по узкому длинному тоннелю в полной темноте. Мао нервничал. Она впервые видела его сильно встревоженным – он боялся не успеть на стыковку рейсов.
– На случай, если все же мы не успеем на последнюю стыковку, я планирую добраться до места сложным пешим маршрутом, через перевал, затем по подвесному мосту, но на него мы тоже можем не успеть – времени в обрез. – В борьбе со стрессом Мао поглощал первую коробку шоколадных конфет.
Суоми не понимала, почему он так психует. Она не видела ничего страшного в потере одного дня, но его пугали именно сутки ожидания, он не мог ждать ни минуты – такая сильная была в нем жажда новых ощущений. Суоми пришлось скормить ему все свои сладости, чтобы он немного успокоился. Самолет приземлился вовремя, и вопреки опасениям Мао они успели на пересадку и большую часть полета на трансатлантическом лайнере провели в дремоте.
Как только они получили свой багаж, на выходе из аэропорта их встретила довольно обычная особа – изрядно потрепанная, шкурка без блеска. Над устойчивого вида копытцами – свалявшиеся клочки шерсти. При этом душистая, с яркими живыми глазами и несуразным бантом на шее. Выяснилось, что «Вам несказанно повезло!» – она будет сопровождать их первые дни пути по дорогам древностей, так как обещанный им маг случайно накануне, будучи в легком подпитии,
– Нам бы хотелось сегодня ночью прогуляться по местности, посмотреть на созвездия и начать ощущать страну, так сказать, с порога. Что порекомендуете? Откуда открывается наилучший вид на звездное небо и горы?
– Из окна вашей хижины. И внутренний двор очень красивый. Все, что снаружи, – не гарантирует вам безопасности не только в ночное время, но даже в дневное. И никаких возражений. Я несу за вас ответственность. Это уже не считая того, что мне много заплатили за вашу безопасность и в то же время предложили ту же сумму за вашу доступность. У меня не было времени для обдумывания решения, и я приняла сторону вашей защиты. Поэтому без меня ни шагу. Вот мы и прибыли. У вас неплохая хижина, наслаждайтесь ею до утра. Утром жду вас у входа. Без опозданий.
Для Мао было непривычно, что его героическая натура не нашла отклика в сердце этой незатейливой горной козочки. Ему даже не предоставили возможности рассказать пару баек из легендарного прошлого. И даже на его длинный хвост, собранный на затылке цветной резинкой, никто не обратил внимания.
– Ну да ладно, это только первый день. И потом она же должна показать свою значимость, – успокоил себя Мао.
Оказалось, хижинами у них было принято называть самые дорогие фешенебельные отели. То, что попроще, называли юртами, а совсем маленькие, для аскетичных путешественников, – норами, потому что они обычно располагались в полуподвальных помещениях, однако по уединенности ничего общего с норами не имели, так как над ними, как правило, находились увеселительные заведения. У входа в их просторную хижину был разбит огромный тропический сад, наполненный звуками птиц и стрекотанием насекомых, при проходе по причудливым дорожкам которого создавалось впечатление, что ты не приближаешься, а удаляешься от входа. Дорожки были узкие и скользкие, плохо освещенные, явно не приспособленные для перемещения по ним с чемоданами и вещами, словно основной задачей хозяев этого отеля было ввести в заблуждение гостей и заставить их пожалеть, что забронировали здесь номер или даже отказаться от него. Но вот становилось все светлей и сквозь густую тропическую растительность стали мелькать яркие буквы названия отеля. Наконец дорожка стала расширяться и вывела их на площадку с мраморной лестницей, над которой призывно, словно в оживленном казино, ярко светилась надпись «Camino Royal».
В ярко освещенном холле в мраморе и граните сновало большое число приветливого персонала, лица которых так и излучали гостеприимство. Они были предупредительные в каждом движении, словно ранним утром первого рабочего дня. Вид у Суоми и Мао явно не соответствовал этому шику, тем более что после такого изнурительного перелета у Суоми не было желания даже пытаться ответить им всем взаимной улыбкой. У Мао сил было больше, да и опыт сказывался – он автоматически примерил на себя одну из приветственных масок, рассыпаясь в любезностях. Суоми сидела на чемоданах, пока Мао оформлял документы, и только когда все формальности были соблюдены и над Суоми нависли два крупных латиноамериканца в фирменных бордовых костюмах персонала отеля, она увидела вокруг изобилие мягкой кожаной мебели, скучающей в ожидании гостей. Чемодан был водружен вместе с сумками на позолоченную тележку, украшенную свисающими алыми кистями, и она была приглашена следовать за ними в свой номер. Комната Мао оказалась на другом этаже, куда его сопровождали другие служащие.
В усталой от бессонной ночи голове Суоми всплыли картинки, которые рисовало воображение после вводной лекции Мокли, их сопровождающей, о криминогенной обстановке в стране и особенно в городе. Лифт дрогнул, остановился, но двери не открылись. У Суоми внутри что-то екнуло, и она почти запаниковала, как когда-то во время приступов клаустрофобии, хотела уже начать считать до десяти для восстановления спокойствия, но двери открылись и она вместе со служащими выкатилась в обитый бордовым бархатом длинный коридор, по которому тележка сделала десять или тринадцать поворотов. Вот они и в дверях ее номера «38». «Так, три плюс восемь равно одиннадцать, один плюс один равно два, два плюс одиннадцать плюс тринадцать, а это не лучшая цифра для начала путешествия», – размышляла Суоми, вспоминая азы нумерологии. Не успела она опомниться, как двери за ней захлопнулись, оставив ее стоять посреди огромного номера.