Первый рассвет на Зеленой Земле
Шрифт:
Суоми отдернула руку, посмотрела на ладонь и захотела вытереть ее, но ей стало неловко, она чувствовала, что за ней следят. «Что я должна сделать? И если я этого не захочу – ты рассердишься и выйдешь из себя? Ты же можешь двигаться и затопить тоннель…» – Суоми не понимала, почему она стала все произносить вслух без разбора. Как только мысль появлялась у нее в голове – она ее озвучивала. Суоми прикрыла свой рот ладонью. Но она не говорила. Это она слышала свои мысли, звучавшие снаружи.
«Набери воды и напои всех, кого хочешь отпустить…» – снова прозвучало в гроте. «Не понимаю…» – прошептала Суоми. «Почувствуешь… почти всегда этого достаточно. Понимать – это вторично. Смотри, слушай, осязай и почувствуешь. Но без ошибки. Будешь думать – и беда… Не для тебя. Для всех». – И голос смолк, поверхность озера задрожала, несколько капель оторвались от нее и вернулись на свод. Суоми подождала немного. Ни звука, ни всплеска. В зеркальной глади отразились стены тоннеля. Это было невозможно. Но Суоми заставила себя не думать
– Да ведь это кетцаль! – вырвался у нее возглас изумления.
– Суоми, ты с кем там разговариваешь? Уух! Чуть не в глаз! – Мао еле увернулся от промчавшейся мимо него птицы в ярком оперении.
Фонарь высветил оскал кугуакуараны, как называли ее индейцы, а может быть, это был ягуар. Цвет шерсти и наличие рисунка трудно было определить, изображение было покрыто слоем пыли от песчаника. Кошка победоносно держала лапу на теле оленя. Суоми захотелось погладить ее по шерсти и понять, кто это. Она открыла фляжку и влажной ладонью погладила кошку по спине. В местах соприкосновения проявился коричневый окрас горного льва. Кошка встряхнулась, но не двинулась с места. Суоми внезапно поняла опасность, но оставлять ее в таком состоянии было бы жестоко. Продолжая смывать пыль с пумы, Суоми надеялась только на одно – наличие у пумы жертвы отвлечет ее. Олень уже не подавал признаков жизни. Пума облизнулась, аккуратно перешагнула через свою добычу, сделала мягкий прыжок и исчезла в конце туннеля, оставив после себя мягкое прикосновение своего хвоста на лице Суоми да углубление рядом с поверженным оленем. Суоми была в замешательстве – она не услышала ни звука на том конце лаза, и это напугало ее. Мао и Мокли не могли не отреагировать на животное при хорошем или плохом для них исходе. «Может быть, их уже нет в условленном месте?» – Страх заставил ее двигаться быстрей.
Впереди сверкнули желтые глаза. «Значит, кошка не добралась до выхода и прячется в тоннеле, выжидая. Но кого она ждет?..» Встреча с голодным, только что лишившимся своей добычи хищником заставила Суоми остановиться. Уж вряд ли кошка будет ждать, чтобы отблагодарить за свое спасение. Назад пути тоже не было. Надо громко позвать Мао, пума испугается и кинется к выходу.
– Мао, вы меня ждете? Я выпустила кугуара, и он где-то в тоннеле ближе к вам, пропустите его! – громко крикнула Суоми.
– Ого! Ты там что – по пути открываешь клетки? Прежде чем открывать, смотри, кто внутри! – Мао, как всегда, не мог обойтись без нравоучений, которые почти всегда считал хорошими советами.
Суоми подбодрилась голосами и двинулась дальше, стараясь не смотреть на изображения на стенах. Она прошла мимо стайки паукообразных обезьян, большой игуаны, впереди возник силуэт тапира, и Суоми внезапно увидела шанс спастись. Она подошла к тапиру и уже набрала в руку воды, как в черных грустных глазах животного блеснула слеза.
– Ладно, как-нибудь в другой раз, в другой последовательности, – сказала ему Суоми, и ей показалось, что она услышала вздох облегчения спасенного от хищной кошки животного.
Довольно большое расстояние Суоми преодолела быстро, страх почти исчез, как и изображения на стенах. На толстой ветви большого раскидистого хлебного дерева лежал молодой и грациозный горный лев, под которым в корнях притаился желтоглазый питон. Вот и нашлось спасение. Необходимо лишь выбрать – кто из них? В конце тоннеля кто-то нетерпеливо заскулил и раздались звуки, словно чьи-то когти скреблись по камню. В ответ послышался тихий рык. «Так значит, пума ждет вовсе не меня, а этого красавца с рыжими глазами!!» – возникла догадка у Суоми.
Она не знала, правильно
– У тебя там что, питомник диких животных?
Суоми решила крепко завернуть горлышко фляжки, уже наполовину пустой, и убрать ее в карман от соблазна. Изображения на стенах символизировали охоту индейцев на ягуара. Изображение было большое, в полный рост, но пропорции в размерах людей и ягуара, как ей показалось, были нарушены. Индейцы, конечно, во времена существования священных городов были достаточно миниатюрными, но на стене они были не выше ягуара. Ягуар был зажат в некое подобие клетки, и шансов у него практически не было. Индейцы собирались его принести в жертву, а для этого нужно был живое и невредимое священное животное.
Для охоты чаще индейцы использовали яд кураре, или «мамокори», добываемый из лиан «мамокори». Для приготовления яда использовали также сок, золу других ядовитых растений, которыми так богаты тропические леса. Реже применяли яды древесных лягушек, красных муравьев, змей. Для разных целей использовались разные яды. В случае захвата пленника, которым и являлся ягуар в данном случае, они собирались применить парализующий яд.
Несколько индейцев стояли перед ягуаром и готовы уже были выстрелить из сербатанов – трубок, называемых еще духовыми ружьями. Остальные размахивали какими-то издающими громкие звуки предметами, загоняя его в клетку. Суоми не могла его оставить в таком безвыходном положении, она смочила ладонь и очень аккуратно, чтобы не задеть стоящих рядом индейцев, стала отмывать ягуара. Первой от стены отлетел морф – огромная бабочка тропиков ярко-синего цвета, и, медленно взмахивая крыльями, пристроился на горлышке фляжки, попил воды, с неестественной быстротой затрепетал крылышками и попытался вернуться в джунгли. В это время один взмах кошачьей лапы заставил его изменить свое решение, и медленный и томный морф украсил собой защитного цвета куртку Суоми. Ягуар явно был загнан и испуган, он тяжело дышал, и, вероятно, индейцам все же удалось всадить в него порцию нервно-паралитического яда. Вел он себя странно, осел на камни поодаль от Суоми и оскалился. Суоми указала ему в сторону выхода, осветив тоннель. Ягуар услышал удаляющееся ворчание влюбленных пум, и немного обмякшие мышцы его снова напряглись, с устрашающим рыком он стал пятиться в сторону света и вскоре исчез. «Уфф! – с облегчением выдохнула Суоми. – Вроде все сделано. Пора присоединиться к друзьям и продолжить спокойную плановую экскурсию».
Она бодрым шагом последовала вслед за ягуаром, и в свете ее гаснущего фонарика дорогу к солнцу и тропическим краскам ей показывал невозмутимый морф.
– Ну наконец-то! – искренне обрадовался Мао.
– Мы уже собирались отправиться на поиски. Что там произошло с ягуаром? Он выскочил испуганный, – спросила Мокли, словно ее ничуть не удивило появление такого редкого животного.
– Его загнали охотники и даже успели в него выстрелить. Парализующий яд уже начал действовать, и я не уверена, что он сможет самостоятельно выбраться, – вид у Суоми был озадаченный.
– Да здесь всего один выход, а животные очень хорошо чувствуют запах джунглей. Скорее мы заблудимся, чем он. А твой морф, похоже, собирается нас сопровождать до самого выхода. Он так заметен в свете фонарей, и ему очень повезет, если его не схватят крыланы. Взяла бы ты его лучше к себе в капюшон, – предложила Мокли.
Но морф смело порхал далеко впереди. Обратный путь оказался быстрей и проще, как всегда бывает при возвращении. По лестнице они спускались, страхуя друг друга за капюшоны. Мао шел последним, морф мелькал у него перед глазами в свете фонаря и сильно отвлекал. Они пересекли просторный подземный зал, свернули, и перед Суоми снова возник образ дамы. Но он изменился: теперь у нее на плече сидел кетцаль. Яркие одежды женщины, высоко забранные в пучок волосы, украшенные красными и зелеными перьями священной птицы, нос с горбинкой – все это делало ее саму похожей на птицу. Кетцаль взъерошился и начал чистить перья своего хвоста. Морф описал круг и прилепился, словно брошь, на одежды дамы. Лицо дамы постепенно стало приобретать здоровый цвет, складки одеяний стали мягче и слегка зашевелились.
– Нам надо к выходу, и быстро, не останавливайтесь и не оглядывайтесь, что бы вы ни услышали. Мы сделали что могли. Сейчас они выпустят нас, но позже это может быть уже невозможно, – тихо, но убедительно произнесла Мокли, направляясь к выходу.
Они стали подниматься, и Суоми старалась не смотреть на пугающие образы на стенах. Она крепко сжимала фляжку в кармане, осознавая ее ценность и интуитивно ощущая, что, может быть, это ее входной билет в другие миры и измерения.
Наконец-то морф вырвался на волю. Чуть проворней, чем обычно, он стал кружить вокруг геликоний и бромелий, затем вернулся, присел на мгновение к Суоми на цветастую сумку, расправляя крылышки и словно извиняясь, и полетел низко над землей, скрываясь в тропических зарослях. Откуда-то со стороны склона горы раздался довольный рык сытого зверя. Может быть, это влюбленная парочка пум расправилась с зазевавшейся носухой.