Первый Романов
Шрифт:
— Даур тебя любит? — не обращаю внимания на последние реплики.
— Больше всех братьев, — натужно выдает Заур, несмотря на всё свое сопротивление. — Он мне еще на двенадцатилетие подарил «Патриот», помню, на следующий день сбил насмерть одну деревенскую тетку, русскую, а отец меня лишь по уху легко потрепал и посмеялся…
— Без подробностей, — обрываю его. — А за бедную женщину сломай себе два пальца на левой руке.
Тут же раздается хруст. Следом пронзительный вопль боль. Прижав к груди покалеченную руку, Заур рыдает. Я сажусь на корточки, смотрю
— Хватит быть ребенком, Заур, — хищно усмехаюсь, глядя на полное ужаса лицо. — Время детства закончилось. Пора тебе вырасти в глазах отца, Заур. Пора послужить клану в последние дни его существования.
Окровавленный Заур приезжает на разбитой «Волге» в главное имение клана Фирата. Радостные домочадцы со слезами на глазах выбегают встречать юного господина. Заура уже похоронили. Но вот он воскрес и прилетел в родные края аки победоносный орел.
Обрадованные горцы празднуют возвращение Заура стрельбой из винтовок в воздух.
Сам Даур, глава клана, тоже встречает любимого сына. Седобородый гигант с грубым лицом басисто громыхает, что аж земля ходит ходуном:
— Вернулся, гигит! Неужто сам из плена вырвался?!
— Сам, отец, сам, — опускает разбитое лицо Заур. — Из вражьего гнезда в одиночку вырвался.
— Силен гигит! Силен! — гигант довольно цокает языком. — Мощный защитник клана растет! Но кто напал?! Кто посмел?! — тут же сурово спрашивает.
— Трубецкие, — дает ответ вернувшийся сын.
— Что? — вскидывает взлохмаченные брови глава. — Сочинские правители? Точно?
— Нашивки с их гербами были у напавших, отец. Они убили моих гигитов и взяли меня в плен. Дамей, Нахар, Ресмаг…все мертвы.
Даур в гневе сжимает мощные кулаки.
— Ну Трубецкие! Ну бараны кастрированные! Ну шакалы! — от яростного главы отпрянули все домочадцы. — Надо предупредить Абухаба, чтобы смотрел в оба. Он сейчас в Сочи работает с Воскресенским. Но Трубецкие поплатятся, я тебе обещаю, сын!
— Отец, — поднимает лицо Заур. — Нападение русских открыло мне глаза. Я тоже хочу участвовать в делах клана. Разреши мне помогать Абухабу!
Растроганный гигант кладет лапищу ему на голову и треплет сына по волосам.
— Ай да молодец! Ай да герой! Смотрите, какой отважный гигит вырос! Не сердце, а горящий костер!
Горцы вокруг тут же улюлюкают и разряжаются новой очередью в облака. Эхо выстрелов уносится к снежным пикам. Глава прижимает сына к груди — тот ему как раза макушкой до плеча достает.
— Хорошо, гигит. Вскоре Абухаб покончит с Моржовыми, и ты ему будешь помогать.
Усадьба Соколовых расположена недалеко от центра города. Гордый дворянский дом, окруженный зеленым парком с вековыми деревьями. Я прибываю сюда ровно в полдень.
Пока ехал, листал на планшете электронные документы. Заур пробрался в кабинет отца и отправил мне всё, что нашел. Радмила отобрала самое полезное. Блондинка меня радует. Умница. Самому мне точно некогда заниматься бумажной работой.
Итак, среди прочего Заур отправил
Высокие кованые ворота раскрываются, моя «Чайку» проезжает внутрь, шурша покрышками по ухоженной гравийной дорожке. По бокам раскинулись клумбы с яркими цветами и резными скамьями для отдыха.
У крыльца ждет слуга. Он провожает меня внутрь дома. В главном зале с огромным камином в уютных креслах сидят два «сокола». Блистающий лысиной Яромир и сам глава рода Добромир. Старик с пышными белоснежными усами выглядит порядочно недовольным.
— Добро пожаловать, Михаил, — поднявшись, Яромир жмет мне руку. — Отец, позволь представить Михаила Романова, эксперта по оружию. Михаил, это Добромир Артемович Соколов, глава нашего рода.
— Здравствуйте, Добромир Артемович, — киваю.
— Ох, давайте без церемониала, — отмахивается старик, оставаясь сидеть. — Тем более, что вы уже нанесли нехилый урон нашей репутации.
Гхм, удар? Когда? А, понял. Старик в обиде за разоблачения «меча первого Романова». Ну извиняйте. Царь вернулся и он больше не даст своим подданным прозябать в тумане своих глупых мечтаний. Время подниматься с колен.
— Я всего лишь открыл правду, — улыбаюсь. — Печально, что она вас уронила, Добромир Артемович.
Он смотрит на меня, насупившись, как филин.
— А вы остры на язык, молодой человек.
— Обычно так кажется только тем, кому правда глаза режет, — пожимаю плечами.
— Ну хватит, судари, — спохватывается Яромир, не дав отцу ответить. — Опустите мечи и пойдемте уже обедать.
— Да, пора, — старик поднимается с кресла, и мы следуем в трапезную с уже накрытым столом.
Добромир располагается во главе стола, я сажусь рядом с Яромиром. Вскоре подходят остальные представители рода. За обедом знакомлюсь со всем славным семейством Соколовых. Особенно меня очаровывает Ярослава. Милая, ласковая, приятная. Она действительно прельщает первого Царя своим обаянием. Я даже беру ее на руки и чешу за ушком. А кошка в ответ довольно мурлычет.
По окончанию обеда Яромир протирает лицо тканевой салфеткой.
— Что ж, если вы не против, Михаил Федорович, пойдемте посмотрим нашу коллекцию древнескандинавского оружия.
— С большим удовольствием, Яромир Добромирович, — улыбаюсь и не упускаю случая поддеть главу, уж очень старик напоминает мне Аркадия. — Если только Добромир Артемович снова не боится порезаться.
— У меня десятки боевых шрамов на теле, — бурчит седовласый глава. — Переживу как-нибудь.
Мы втроем уходим в родовую оружейную. Коллекция у Соколовых, правда, приличная. Несколько комнат заполнено различным антиквариатом. Здесь и английские луки, и турецкие ятаганы, и персидские шамширы. Самая многочисленная коллекция принадлежит именно русскому оружию. Целая комната под него. Скандинавии же уделена небольшая полка, но зато каждый экспонат из них принадлежал кому-то из прославленных витязей.