Первый Романов
Шрифт:
Гремят выстрелы, ревут моторы приблизившихся машин. Наружу из зевов «буханок» вываливаются убыхи с автоматами наперевес. Много их. Сотня точно. На черном рукаве каждого сияет красное солнце на фоне снежных пик. Липовый герб.
— В атаку, — спокойно говорю Богатыреву, и он тут же отдает приказ по рации:
— Филин — Витязю, зачищаем!
Мы покидаем машину. Я пушку не взял, мне хватит новых карт. Одну тут же расходую — «двойка» вонзается в разгрузку убыху в десяти метрах и, сдетонировав, подрывает ему связку гранат. Во все стороны из обрубка тела фонтанирует
Раздаются крики, плач, визги. Толпа зрителей спасается бегством. Но убыхам сейчас не до людей.
Лазаревы обрушивают огонь в спины Фиратам. Со стороны чайного поля на них налетает гвардия Моржовых. Зажатые в тиски горцы бьются яростно, пытаясь вырваться из ловушки.
Перестрелка проходит в формате битвы в чистом поле. Нет препятствий, нет укрытий, кроме машин и штурмовых щитов, которыми гвардейцы заслоняются от пуль.
Подорвав семью картами ближайших врагов, я замечаю Абухаба. Окутанный доспехом из маленьких вихрей, горец ведет группу на атаку Трубецкого. Лицо Абухаба скрыто балаклавой, но только средний сын Даура является воздушным Грандмастером.
Трубецкой с телохранителями находится в небольшой беседке, которую, по-видимому, специально собрали для важного гостя. Группа горцев обрушивают на главу Совета град свинца, сам Абухаб еще добавляет воздушных лезвий.
Перед беседкой падает с неба гигантский каменный щит, который полностью отгораживает ее. Хе, вот горцы-то удивились. Трубецкой — Магистр, и пули ему, что щекотка.
Абухаб кричит в ярости и бессилии:
— Выходи, трус!
— Трус?! — раздается удивленный бас из-за щита, а потом обогнув заслон вышагивает сам Трубецкой — в литом каменном доспехе. Настоящий гранитный великан. — Ну вот, я вышел! Что теперь, черви?!
Абухаб не теряется. Выхватив из рук ближайшего горца помповый гранатомет, он обрушивает гранату за гранату на главу Совета:
— Мочите из ГМ!
К Абухабу присоединяются другие гранатометчики. Трубецкого всего лишь пошатывает взрывами, и вроде он держится, но местами броня обуглилась, местами пошла мелкими трещинами. ГМ-93/94 — многозарядный гранатомёт с подвижным стволом. Штука хоть и хорошая, но вряд ли годная против Магистра. Хотя в большом количестве даже не знаю.
Трубецкий сносит огромным валуном троих убыхов. Остальные продолжают крыть его гранатами. Магистр снова пошатывается. А чего его телохранители спят? А понятно, им с другой стороны группа убыхов не дает скучать. Ладно, подсоблю немного. А то Навь знает, насколько Магистры живучи. Если глава Совета кокнется, то Воскресенский усилится, а это мне нафиг не надо.
Я делаю перекат и оказываюсь посреди толпы убыхов. Бью ногой ближайшему в живот, не забыв другому снести голову взрывной картой. Главное, не прикончить Заура. Он тоже где-то в этой шайке. Как только окажусь рядом, почувствую засранца, а пока непонятно.
Между тем до ушей доносится крик Трубецкого:
— А-А-А!
Даже не крик, а рев, видимо, в преддверии
Но я не теряюсь. Пара карточных бросков и пинков — и новая кровавая жатва из трех врагов готова.
А вообще, похоже, зря я влез. Трубецкой и без меня бы разнес бы всех. Недооценил я Магистров. Но раз сунулся — поиграем.
Еще пара валунов летит в толпу убыхов. Причем будто специально рядом со мной. Я едва успеваю уйти чередой прыжков и кульбитов.
Когда я прикончиваю еще тройку горцев, Абухаб наконец замечает меня. Правда, поздновато. Больше половины его людей резко оказалась в бездыханном положении.
— Гребаный скакун! Ты еще кто?! — разрывается он ором.
— Палач клана Фирата, — усмехаюсь под балаклавой, но убыхский черт все равно видит мои смеющиеся глаза.
Он тоже в маске, да еще в вихревом доспехе, но по тому, как застыл на пару секунд, догадываюсь, как горец ошеломлен. Пошла насмарку их маскировка, и нашивка «солнышка» на плече не помогла. Клан Фират обречен. Ведь они на напали на Магистра, а столь высокого ранга достигли лишь самые влиятельные рода Сочи.
— Это мы еще посмотрим!
Абухаб отбрасывает гранатомет и с ревом кидается на меня. Под грохот нового камнепада мы схватываемся. Сцепляться с Грандмастером в лобовую для меня нынче чревато, поэтому я уклоняюсь. Нырок под удар правой, тут же выстреливаю боковым в живот. Отклоняю тычок локтем, еще два боковых. Уход за спину противника, одновременно швыряя пару карт. Взрывы гаснут в вихрях доспеха, не успев появиться. Я не стою на месте. Уклон от широкого маха правой. Слева мелькает в воздухе размытым полупрозрачным пятном какая-то ветровая техника — едва успеваю отдернуть голову.
Неожиданно у моих ног вспучивается вихрь. Я тут же сигаю вверх, ухожу кульбитом в сторону, а на месте, где только что стоял, уже качаются кольца высокого смерча. Фух, пронесло.
— Вернись, трус!!! — кричит вдогонку Абухаб, но сам не задерживается на одном месте. Горца моментально сносит, как пушинку, очередным валуном.
— Меньше надо орать, — выдыхаю.
Доспех спасает убыха. Перекувыркнувшись через себя, он пытается встать. Но тут я поднимаю с земли ГМ и выпускаю три заряда точно ему в голову. Готов. Вообще эти пукалки пробивают двухсотмиллиметровую гомогенную броню, так что неудивительно, что кочан Абухаба разлетелся на куски.
— Уже не терпится поглотить твою душу, — хмыкаю безголовому телу.
Между тем практически всех горцев положили, несколько пленников не в счет. Перестрелка закончилась. Гвардейцы занимаются ранеными и погибшими.
— Хорошо скакал, — с одобрением громыхает подошедший глава Совета. — Ловко, парень.
Я небрежно киваю ему, считай за поклон.
— Если бы вы лучше целились, моих скачков было бы в разы меньше.
Некоторое время он смотрит на меня из глубин гранитного шлема, словно бы с прищуром, а потом разряжается громким раскатистым смехом.