Первый шаг Некроманта. Том 4
Шрифт:
Всё произошло, как обычно: нож засветился синеватым цветом, впитывая в себя как губка «подношение», и приподнялся в воздухе. Я, чуть дыша, коснулся его новым фокусировочником и, как только пошёл контакт, погрузился в медитации на второй уровень бытия, чтобы замедлить вокруг время и обострить реакцию.
«Да уж, работы тут непочатый край», — сказал я себе, внимательно изучая структуру металла.
Всe усложнялось трeхмерностью узора. Если до этого мне достаточно было пробежаться по намеченному маршруту, то здесь каждый миллиметр
Как говорится: «Одна ошибка и ты ошибся».
Весь путь будто в тумане, тут скорее игра в какие-то напёрстки, чем искусство зачарования и это меня начало раздражать. Я опять осeкся и вторая болванка схлопнулась пополам.
Откинув ненужный уже металл в сторону, я взял следующую и всe повторил. Проекция в этот раз была другая.
«Чeрт!» — выругался я.
Тут не получится штамповать по двухмерному шаблону артефакты, ведь каждая попытка будет уникальной, а значит, и будущая вещь тоже. Будь у меня учитель, я бы смог обойти некоторые подводные камни, но сейчас я словно первооткрыватель, заплывший в неизвестное место на карте.
Ты не знаешь, когда закончится рисунок по оси Z, когда тебе нужно сворачивать вправо или влево: всe это открывалось только по мере продвижения по сложной структуре. И самое неприятное в неравномерной сетке — напороться на тупик. В то место, откуда невозможно прочертить фокусировочником путь обратно, ведь по одной борозде дважды проходить нельзя.
А когда ты не видишь всей картины — это нереально. В смысле я так девять раз просчитался и почти истратил весь свой манапотенциал, а он у меня неприлично огромный.
Наконец, в десятый раз мне повезло. Площадь рисунка была не такой большой. Видимо, так совпало — я высыпал остатки «подношений» уже без особой надежды на успех, и их там было меньше обычного. Что, в свою очередь, и снизило объeм работы.
Это воодушевило меня и, умудрeнный опытом предыдущих попыток, я построил контур замкнутой геометрической фигуры с множеством углов и принялся еe обрабатывать уже внутри. Ну а там моему взору всe было открыто и осталось лишь доделать начатое.
Для меня казалось, что прошло несколько минут, а по факту я так простоял двенадцать часов, полностью сфокусированный на работе. Когда вынырнул со второго уровня бытия, голова мгновенно загудела от боли, а всe тело налилось усталостью.
Домашние давно отправились спать, а на дворе подмигивала луной ночь, когда мимо неe пролетали облака. Читавшая на стуле Ривка встала и поднесла мне кувшин с водой. Все зачаровальщики страдают обезвоживанием после длительных циклов работы и кому как не ей об этом знать.
Нож завис в воздухе и крутился вокруг своей оси, потом стал радиусом мнимой окружности, где конец рукоятки был центром. Он до такой скорости разогнался в своей круговерти, что, казалось, передо мной висела медная сфера.
Наконец, нож резко застыл на месте, узоры на его лезвии раскалились на секунду и снова
— Поздравляю, — устало улыбнулась девушка. — Много в нeм?
— Не думаю, — хрипло ответил я. — Оказывается, можно снизить значение, уменьшив количество ингредиентов — в записях твоего деда об этом ни слова не было, — я взял в руки оружие и проверил счeтчик. — Как и думал, «двойка».
— Это ведь только начало, — подбодрила Ривка.
— Знаю, — я повертел в руках свою поделку и передал ей. — На, можешь выставить на продажу.
— Шутишь?
— Нет, — я быстро разделся, чтобы ополоснуться перед сном.
— Не буду я его продавать, оставлю малютку себе.
— Малютку?
— На память.
Я закатил глаза.
— Что мне нельзя побыть сентиментальной? И вообще, хватит светить своими причиндалами, смущаешь тут. Я так-то давно ждала тебя, держи, — она кинула мне полотенце, и я, ухмыляясь, отправился мыться, а через пятнадцать минут уже вовсю наслаждался разгорячeнной девушкой.
Поспал я мало, ибо планов на последний день отдыха — море. Семeн вчера опять сделал заказ на медные болванки, и сегодня утром готовый десяток лежал у меня в ящичке. Просто так отступать я не собирался.
Попив кофе, решил сохранить на всякий случай в памяти клона те записи Инженера, которые совсем уж плохи. Для этого мне понадобилась кисточка, тонкий металлический лист и море терпения.
Я аккуратно выложил из сундука нужную мне стопку бумаг на стол и внимательно прочитал написанное. После того как всe запомнил, поддел страницу листом. Та, естественно, развалилась в труху, но не засыпала собой следующую.
Оставшиеся крошки я смахнул кисточкой и опять запомнил текст. Таким образом, я загрузил в себя всю монографию, но осмыслил из неe лишь процентов пять. Этим займутся клоны сознания и разложат всe по полочкам, как было с руническим учебником на французском языке. Он уже, кстати, освоен на семьдесят процентов и открывался по мере расширения моих знаний о языке.
Далее я немного повозился с записями Гольдштейнов. На ум пришла одна интересная идея: «А что если в процессе зачарования „помогать“ себе руническими кругами?»
Ицхак уже любезно приготовил мне зачаровальный стол со всем необходимым и ушeл за прилавок.
Руны могли висеть в подвешенном состоянии столько, сколько надо создавшему их магу, либо до тех пор, пока не собьётся его концентрация. Шифр, найденный в книге по зачарованию, не давал никаких инструкций на их счeт, но стоит помнить, что руническое оружие универсально.
Его можно использовать на все стихии. Однако любой зачаровальщик, это в первую очередь обычный человек — нельзя за короткую по меркам вселенной жизнь освоить всё многообразие магического искусства. Люди десятилетиями возятся с одним атрибутом, а тут сразу все.