Первый судья Лабиринта
Шрифт:
Он остановился, только когда вновь почувствовал острую жажду. Надо было спросить у Зиньковца, не видит ли он причин этому. А сегодня… Эх, сегодня Андрей может не успеть до закрытия медицинского центра. Уж очень хочется доделать первую ступень коррекции…
Андрей совершил паломничество к кулеру, затем вновь погрузился в омут программы…
Лебедев не смотрел на Дениса. Он сосредоточенно изучал «мышку».
Урчал компьютер.
Тикали часы.
Чирикали воробьи за окном.
Завибрировал
Стоя посреди кабинета, прямо в центре перечеркнутого узорчатого круга на ковре, Денис напряженно ждал, что же скажет шеф. Наконец тот поднял голову и, глядя мимо Щемелинского, произнес:
— Иди домой.
Сегодня Зиньковец не ждал больше клиентов. Он в очередной раз тщетно пытался выйти в параллельную сеть, когда дверь отворилась. Вошел незнакомец в темной куртке.
— Одну минуту подождите. — Психотерапевт сделал предупреждающий жест, но посетитель, ни слова не говоря, вынул пистолет.
Увидев направленное на него черное дуло, эссенциалист не успел ни удивиться, ни испугаться. За спиной у злоумышленника возник человек, Зиньковец рефлекторно потянулся посмотреть, кто там, как вдруг резкая боль обожгла грудь…
Ксана не стала дожидаться Дэна. Пропади он пропадом, неблагодарная свинья! По дороге домой она зашла в медицинский центр, к Косте. Как она виновата перед ним! Зачем, зачем она вновь дала одурманить себя мимолетному воспоминанию? Зачем она вообще позвонила Щемелинскому? Пусть бы получил, что заслуживает…
Она вошла в пустой холл — Ирочки-сменщицы нет на месте, безобразие, — быстро миновала коридор. На пороге Костиного кабинета спиной к ней стоял какой-то мужчина. Она слегка тронула его за плечо.
— Разре…
Человек резко обернулся, одновременно с этим раздался хлопок, и неизвестный, отшвырнув Ксану, стремительно бросился к выходу.
Зиньковец пытался зажать рану пальцами. В глазах темнело, силы стремительно уходили…
Ксана вбежала в кабинет и вскрикнула. Костя сидел за столом, согнувшись и схватившись за грудь. Из-под его рук по голубой ткани расползалось темное пятно.
— Оксана… блок… — прошептал он одними губами.
Ксана не сразу поняла, что он хочет, но кинулась к нему. В ту же минуту кабинет непостижимым образом наполнился топотом и криками. Прибежала гинеколог из соседнего кабинета, медсестра ЛОРа, лаборанты и даже старенький подслеповатый окулист.
— «Скорую»! Вызовите «Скорую», кто-нибудь!
Господи, господи! — запричитал высокий женский голос.
— Да они только адрес записывать будут десять минут, и ехать еще пятнадцать, а тут — в сердце! Хирурги где?
— Кто? Трофимов в отпуске, Иванова с утра была.
— Да откройте же перевязочную! —
Ксана воспринимала происходящее как сквозь туман. Она лишь видела белое лицо Кости.
— Блок, Оксана. Штопай…
Она поняла. И мелькнувшая было в сознании искра «я не сумею», тут же погасла. Ксана быстро сложила руки, как перед чайной церемонией. Как давно она этого не делала!
— В темноте серебряный свет лучами расходится, — зашептала Ксана. — Свивается каждый луч в тысячу нитей… Затейливая ткется паутина… Кто увидит — познает человеческую сущность…
Она положила обе руки, одну над другой, на рану, прямо поверх холодных Костиных пальцев.
— Первая долевая, вторая поперечная… третья поперечная — в узел… Вторая долевая, вторая поперечная, третья поперечная — в узел…
Произносить это вслух вовсе не обязательно. Но так Ксане было легче.
Люди вокруг суетились, что-то кричали, окулист все-таки вызвал «Скорую» и милицию, медсестра ЛОРа прибежала с целой охапкой перевязочных материалов и ампул с анальгетиками…
Ксана, застыв в неудобной позе, боясь неосторожно шевельнуть руками, «штопала» Костину паутину.
«Вязание узлов корректорами первого звена строго запрещено»…
«Сверхвоздействие запрещено»…
«Эссенциальная хирургия в мирное время запрещена»…
Холод внутри. Темнота и боль. Лишь в глубине непроницаемой бездны трепещет разорванный клубок, рискуя развалиться по ниточкам…
«В случае спасения жизни эссенциалист, оказавший воздействие, считается неподсудным»…
Зиньковец в свое время не успел сохранить жизнь пациенту в ожидании реанимобиля…
Бригада появилась, как показалось Ксане, вечность спустя. Кровотечение к тому времени прекратилось, но Ксана все вязала паутину… Зиньковец был то ли в обмороке, то ли уснул, обессиленный. Впрочем, Ксана и сама еле держалась. «Штопка» требует огромных затрат энергии.
— Девушка, да дайте же посмотреть! Девушка!
Молодой врач с трудом оторвал Ксанины ладони от груди Зиньковца.
— Так… проникающее грудной клетки. Носилки, быстро.
— Я с ним, можно? Я жена…
Ксана слышала свой неестественно звенящий в пустоте голос будто со стороны.
— Да, конечно. Поехали в «Склиф».
Шеф шел мимо аквариумов, раздумывая, как поступить с Андреем. Пару дней — и конвертированная личность скорее всего перестанет существовать. Но за эти пару дней…
Если Андрей все знает, почему он не бежит без оглядки, а до сих пор сидит в кабинете?
Может, он вовсе не против работать на Контору? Да с чего в конце концов этот удод Щемелинский решил, что Андрей будет против? Ведь Денис никогда, ни-ко-гда не разбирался в людях… Лабиринт не должен ничего знать, тут уж без вариантов. А вот сам Андрей…