Первый укус
Шрифт:
– Ой, еще с болячками их возиться, - заворчала регистраторша, неохотно поднимаясь. – Ну, идем, - она кивнула Андрею. – Води их к доктору… а они тебе раз – и доктора покусают, - ворчала она, шагая по коридору. – И кто тогда будет пациентами заниматься?
– Я не покусаю, - робко отозвался Андрей, спеша за ней.
В душе всколыхнулась надежда. Увезут? Ладно! Можно даже без еды потерпеть – только бы палец хоть посмотрели. Как он работать будет, если срастется неправильно? А ну, как заражение, инфекция – еще и ампутировать придется.
–
И он смолк. Не передумала бы!
*** ***
– Перелом, - вздохнул усталый врач, осматривая палец. – Вот рентгена нет – и не отправишь вас туда.
– Почему?
– Ну как, почему. Видели, что творится. Вот сейчас вы тоже взбеситесь да кусаться начнете.
– Не начну! Меня еще у больницы Моряков покусали, - Андрей пересказал вкратце историю своих злоключений.
– Ну! Аж у больницы Моряков, говорите. А с тех пор уж больше часа прошло. Вот какой у вас окажется инкубационный период? То-то и оно! Другим-то от пяти минут до получаса хватает. Вы ж в любой момент можете озвереть! По-хорошему, я и права не имею вот так вас в кабинете держать. Сидите уж, - он поднялся. – Схожу за хирургом – повезло вам, как раз приехал и дежурит, - и вышел из кабинета.
Андрей остался, вконец озадаченный. И подавленный. У него перелом – а этих волнует только, что он покусать кого-нибудь может! Нет, понять-то можно – чего стоит только та тетка, которую санитары уволокли. Да и псих улыбающийся, который его цапнул перед самой поликлиникой, не лучше. Про тех демонстрантов лучше вовсе не вспоминать!
Врач вернулся минут через пять, да не один. Небольшой кабинет наводнили люди в белых халатах: еще один врач, медсестра. И двое медбратьев – тех самых, что уводили склочницу от регистратуры.
Один стал за спиной Андрея, цепко ухватил за плечи.
Да чтоб тебя! Они что, без анестезии собираются сустав вправлять, или что? Но нет – хирург тоже ощупал палец, поморщился в задумчивости. Заявил, что гипс наложить хватит – а там пусть разбираются на пункте назначения. И взялся за дело. Даже укол вкололи, и боль сразу ослабла.
Андрей попытался рассказать, как проснулся на диком пляже, но от него отмахнулись. Заявили – там разберутся.
Где – там? Не иначе – на небесах.
Спасибо хоть, в туалет потом проводили и воды попить дали. Даже не из крана – выдали бутылку минералки, которую он тут же и опустошил чуть не наполовину.
Жить сразу стало легче.
Вот только в это самое время пришел пресловутый транспорт.
Погрузка завершилась и правда в считанные минуты. Тетка, которую скрутили санитары у регистратуры, и давешний псих, уже сидели в автобусе, кода туда усаживали остальных. Оба приплясывали, чуть подпрыгивая на сиденьях, и что-то напевали.
В этом они оказались не одиноки. Кое-кто из загруженных
Он отодвинулся подальше, в конец автобуса. Однако даже задняя площадка не стала надежной защитой.
Автобус тронулся. Вдобавок в салоне зачем-то включили музыку, и теперь пританцовывали все.
Все, кроме Андрея. Кошмар ситуации дошел до него только сейчас: он остался внутри салона один, наедине с толпой танцующих! Тех, кого «догнало». И ни одного медбрата, ни одноговоенного! Правильно, им-то чего подставляться – их же покусают в этой закрытой клетке.
А его одного они просто загрызут. Вот банально.
Даже если на него это сумасшествие по каким-то причинам не действует и не передается –что проку? Тот псих чуть не отгрыз ему палец – теперь рука в гипсе. А толпой они его просто порвут!
Вон уже, поглядывают на него косо. Пока вроде сдерживаются…
А автобус, как назло, катит так неторопливо по пустым улицам, словно никуда не торопится. Пока приедет – от него точно лоскутки останутся. Андрей ошалело осматривался, ища хоть какой-то защиты. Тщетно! В чьих-то глазах он еще видел сочувствие, но оно медленно таяло, уступая место сумасшествию. Да и те, кто ему пока сочувствует, вступаться не станут. А бабули со шваброй здесь нет.
Надо было швабру попросить перед погрузкой. Хотя кто бы ему дал.
Хотя… друг друга-то они не кусают! Чуют своих. А как чуют? Андрей чуть не запрыгал от восторга, сообразив. Они не кусают тех, кто уже танцует!
Настроение, конечно, не дискотечное – это ж натуральный пир во время чумы. Но жить захочешь – еще не так раскорячишься.
И он неловко повел плечом. Принялся вилять тазом, притопывать.
Получалось, конечно, далеко не так ловко, как, смутно помнилось, выходило, когда в первый раз бегал покусанный. И без огонька – в отличие от остальных. Но тех, кажется, и это устроило. Интерес к нему потеряли. И он продолжал конвульсивно подергиваться, стараясь попасть в такт продолжавшей играть музыке.
Автобус катил неторопливо – видимо, чтоб не растрясти плясунов на поворотах и лежачих полицейских. Андрей, приплясывая, поглядывал в окна.
Можно было, конечно, повернуться вовсе спиной к салону. Но он боялся. Кто их знает, этих покусанных – кинутся сзади, заметив, что он потерял бдительность!
Музыка сделалась громче.
Как назло, заиграла какая-то бодрая композиция – кажется, что-то латиноамериканское. Самба, румба, зумба – он в этом не разбирался.
Господи, как хорошо, что он не повернулся к ним спиной! Андрей оторопело глядел, как пляшущие зомбаки дружно подхватились, выстроившись в некоем подобии порядка. И принялись отплясывать в лад.