Первый укус

Черепашка Гульнара

Боец взглянул на часы.

– Ну, куда, - укорил он Андрея. – Двенадцатый час! Да и не положено. У нас-то телефоны у всех поотбирали. Завтра с доктором поговори на этот счет. Но вообще – они уж наверняка знают, что творится. Такое невозможно не заметить. Это поначалу народ тупил. Сейчас все всё понимают.

Вот тебе и здрассьте. Парень вздохнул. Ладно, чай, родители – не младенцы. Сообразят сами, что подставляться не нужно.

*** ***

Каморку ему определили почти такую же, как и первая. Только без отдельного санузла –

вместо этого поставили внутрь ведро и выдали банку с водой и кружку. Ну, потрясающе! Прям санаторий.

Кстати, он заметил загородку, за которой люди спали вповалку на надувных матрасах. Не иначе – те, кого уже отпустило. Интересно, почему его к ним не определили?

В отдельной камере, как зачумленный. Аж обидно.

А новое утро началось с новой откачки крови и сдачи анализов. Это что, обязательная ежедневная программа вместо моциона? В этот раз ему и пробирку для сбора слюны принесли.

Затем – как и было обещано накануне: поход на энцефалограмму в отдельное помещение в этом же здании, ЭКГ и обследование УЗИ.

Точнее – сперва сняли ЭКГ и отвели на УЗИ, где врач долго, нудно и дотошно изучал все без исключения внутренние органы. Даже УЗИ мозга сделали – кажется, в обычной жизни такого ему никогда и не назначали. Выйдет отсюда полностью обследованный, хоть сейчас на донорство органов!

А на энцефалограмму отвели в специально оборудованное просторное помещение. Там прямо-таки пахло стерильностью. И, помимо врача с аппаратом, стояло десятка два коек.

На тех спали люди. Некоторые оказались одеты в смирительные рубашки.

Пикали приборы жизнеобеспечения. Андрей, проходя к энцефаллографу в дальнем углу кабинета, с ужасом оглядывал здешних пациентов.

Вот у одного замотана вся нижняя половина лица. У другого – повязка на голове, как после сотрясения.

Он попытался расспросить врача – но тот оказался на удивление немногословен. Попросил не отвлекать болтовней – на этом разговор и закончился. Пришлось подчиниться – а что делать?

Оно, в принципе, все понятно. Вчера же врач обмолвился – мол, поломанных оказалось больше, чем рассчитывали. Видимо, не все безропотно соглашаются быть покусанными. А какие пляски с переломами? Особенно, если сломали челюсть или треснули по башке до сотряса.

Глава 4

На завтрак вывели в общее помещение. Андрей с удивлением обнаружил, что он не единственный адекватный пациент. Все, с кем ехал вчера в автобусе, в полном составе находились за столом. Взъерошенные, помятые, замученные – но совершенно мирные и спокойные.

Видно, для выздоровления морской воздух не особенно и требовался. Достаточно было «перебеситься» какой-то период – и человек возвращался к норме.

В импровизированной столовой на стене висел телевизор.

Один из бывших зомби нашел пульт и по молчаливому согласию остальных добавил звука. Завтракали в молчании, под выпуск новостей.

– …народные

остряки уже прозвали заболевших новыми зомби, - рассказывала журналистка, указывая на колонну танцующих людей за своей спиной. – Люди полностью теряют самоконтроль, способность адекватно воспринимать и оценивать реальность. Они подчинены одному позыву: танцевать! Танцевать любой ценой.

– Анжела, - оклик второго журналиста, в студии, заставил ее осечься. – А что со слухами об агрессивности этих новых зомби? Пока что люди выглядят вполне мирными…

– Да, на первый взгляд кажется, что люди мирно танцуют. Но видимость обманчива! Во-первых, только-только заболевшие пациенты проявляют крайнюю агрессивность, и могут броситься на любого из находящихся рядом по какому-нибудь пустяковому поводу. Во-вторых, если выключить музыку – люди в первый момент окажутся дезориентированы. А затем уровень агрессии заметно повысится. Они начнут искать тех, кто не похож на них, чтобы броситься. Кроме того, если оказаться в непосредственной близости от такой толпы, то даже музыка не станет защитой.

О да, это Андрей испытал на собственной шкуре.

– Итак, вы говорите – зомби, - снова подал голос тот, что в студии. – И что же, люди и правда полностью теряют контроль над собой?

– Именно так, - журналистка кивнула, нервно обернувшись на колонну за своей спиной – видно, проверяла, не отделился ли кто-нибудь от толпы. – Можно сказать, личность целиком размывается, и остается только один инстинкт – танцевать. Ну, или искать того, кто не танцует, чтобы укусить и передать заразу дальше.

– Это именно вирус?

– Врачи, работающие на местах, пока осторожны в своих выводах. Но по своим каналам нам удалось выяснить, что причиной называют нейротоксин, поражающий нервную ткань и мозг.

– Звучит жутко! Каковы последствия заражения этим нейротоксином?

– Об отдаленных последствиях говорить пока рано – болезнь начала распространяться только позавчера, так что данных недостаточно.

– Анжела, уверяют, что город оккупировали военные. Однако никаких военных в кадре я не вижу. Люди на набережной танцуют совершенно свободно… или правильнее будет сказать – зомби?

– Вячеслав, - журналистка кивнула. – Да, это – те самые новые зомби. И военные тоже есть – буквально десять минут назад мы перед началом репортажа сделали звонок, и теперь ждем появления военных с минуты на минуту. Возможно, нам даже удастся заснять момент погрузки.

– Анжела, погрузки? И куда отправляют этих новых зомби?

– Военные уверяют, что отправляют заболевших в пункты оказания медицинской помощи. Однако до сих пор они игнорируют все наши просьбы показать эти пункты нам, - заговорила Анжела с толикой праведного негодования. – Обыватели утверждают, что видели, как автобусы с зараженными вывозят за город. Что происходит дальше с заболевшими – нам пока выяснить не удалось. Вячеслав?