Первый узбек

Трябина Наталия

Многочисленные ниши в невысоких стенах забиты курпачами, ватными одеялами, пуховыми подушками. Полки предназначены для посуды, её изредка ставили на дастархан – это было приданое всех невесток. Здесь были расписанные нежнейшими узорами ляганы, латунные чеканные кувшины, блестевшие поддельным золотом, белые косы и пиалы с фантастическими цветами по бокам. Любопытный мог увидеть несколько стеклянных вазочек заоблачной цены. Кроме жены Халила, до них никто и никогда не дотрагивался. Стоит разбить такую, потом неделю не сядешь после внушения, сделанного хозяином. Перед гостинной – закуток, и лестница на балахану. Там спали дети.

Жилые постройки были отгорожены от сада невысоким дувалом.

Огород больше похож на дикие заросли по берегам Акдарьи, настолько всё запущено нерадивым батраком Расулом. Халил мало понимал, как растить редиску и овёс, его жена и того меньше – семья жила плотницким ремеслом мужчин и рукодельем женщин. Там было место, где бездельничали батрак-подёнщик Расул и его помощник – безымянный, кривой на один глаз старик. Целый танаб земли буйно зарастал по весне сорняками. Плодовые деревья Расул по осени не подрезал, поэтому урюк и яблоки с каждым годом становились всё мельче и походили на крупный горох. Орех в обрезке не нуждался, поэтому плодоносил изобильно.

Халил весь световой день работал в мастерской и на задний двор почти не заглядывал. Расул день-деньской изображал кипучую деятельность, но с плачевными результатами: на участке с трудом можно было отыскать мелкую морковку, редкие посадки лука, чахлые побеги чеснока, кривые и горькие огурцы и немощную редиску. О том, чтобы выдёргивать сорняки или поливать грядки, Расул просто не задумывался – не прогоняет хозяин, значит, работой доволен!

Лишь куры были упитанные и неслись часто – Расул очень любил яйца. Баловал себя и своего кривого помощника печёнными в золе яйцами – до хозяйского стола расуловское лакомство доходило редко. Кривой сыпал проса и ячменя полной мерой, вода всегда была свежая и чистая. К двум коровам эти бездельники относились настороженно, а вдруг на рога поднимут? А следовало бы за полуголодное существование. Поэтому и молока давали эти несчастные так мало, что и говорить об этом не стоило. Коровы не тонули в навозе потому, что опилки и стружки засыпали часто, и Расул, проклиная коровьи лепёшки, вынужден был вычищать молхону.

За единственным хозяйским ослом Расул ухаживал тщательно – Халил на нём развозил заказы и всегда мог заметить, что осел не кормлен и падает от голода в пыль.

Кроме курятника и навеса для перепёлок здесь была и баня – большая редкость для отдельного дома, ею пользовались часто: грязь в любом виде и неприятные запахи плотник терпеть не мог.

У мастера Мурада и его жены Мунисы Халил был единственным сыном. Вон как у других – полон дом братьев и сестёр, а Халил один как перст. Отец мог бы жениться во второй раз и взять любую девушку из города, да и родители невесты согласились бы отдать свою дочь за известного мастера. Но Мурад не хотел второй жены, а в сыне души не чаял. Несмотря на это, во время учёбы лупил любимого сына нещадно. Так все мастера делали. Когда умерла ненаглядная Муниса, Мурад и тогда не женился. Он не подчинился своей матери Адлие, женщине властной и суровой. Язвительными шуточками и едкими насмешками прогонял неугомонных свах. Они бесполезно табунились возле приметных ворот с топориком, вырезанным на калитке.

Халил со временем превратился в искусного мастера, как отец, дед и прадед. Ремесло плотника надёжное и прибыльное. В хозяйстве без деревянных вещей не обойтись. Деревянные тарелки, ляганы и чашки служили не дольше года. Панджара, шкатулки, лаухи и многие другие вещи нужны были реже, но и стоили дороже. Давным-давно появилась в быту простых людей ложка.

Поначалу не прижилась обновка, многие косоротились – «что за диво-дивное, предки без ложек обходились, а мы должны их заветам следовать». Но ложкой удобнее жидкое хлебать, чем через край косы отпивать по

глотку обжигающее варево. Мурад первый из местных мастеров стал вырезать ложки, красить их в разные цвета, для прочности покрывать лаком. Ложки пошли нарасхват. Некоторые заказчики, что придирчивей, так и вовсе ложки заказывали особенные, чтобы ручка была резная, и рисунок затейливый. А зачем тебе такой рисунок – у тебя гости на пороге стоят или в воротах ждут особого приглашения. Ты что, ложками своими перед ними размахивать станешь? Но Мурад только кивал, втихомолку подхихикивая над привередливыми заказчиками.

Халил был высоким и стройным, для своих тридцати пяти лет, мужчиной. От далёких согдийских предков он унаследовал каштановые волосы и светлые глаза. Такие светло-карие, цвета редчайшего янтаря, чуть ли не рысьи глаза, с мелкими тёмными крапинками у афарикентских жителей нечасто встречались. Нередко Мианкаль становился добычей разнообразных завоевателей. Пробежались по родным краям в незапамятные времена ахемениды, пешком протопали и осели на благодатной земле войска Искандера Двурогого. Спустя столетия примчались на конях арабы с чёрными глазами навыкате и ярко-красными губами.

Не обошли эти изобильные земли и последние, самые страшные захватчики – монголы. Вот они-то больше всех своего семени оставили среди местных жителей, и пошли рождаться чернявые и узкоглазые малыши. Но что поделаешь – ребёнок есть ребёнок, не давить же его в бешике? За триста лет после нашествия монголов всё перемешалось, но нет-нет, да и пробьётся сквозь напластование завоевательских приземистых тел стройный согдийский стан. Халил никогда не обращал внимания на то, что глаза у него другие и кость уже, а волосы светлее – на всё воля Аллаха!

Голову, как предписывает Коран, он брил, а бороду и усы оставлял, иногда подравнивая их ножницами. Руки у плотника не были руками ремесленника – с длинными, тонкими, но сильными пальцами – такие могли и гвоздь, вколоченный в доску по самую шляпку, легко вытащить и согнуть. Но заказов у мастера было много, так что не до баловства. И Халил без устали резал дерево особым ножом, предназначенным для создания замысловатых узоров. Да, много на своём веку он сотворил разнообразных вещей, от работы никогда не отлынивал. Мастер понимал, что он глава большой семьи. От его мастерства и усердия зависит, будет ли в казане мясо или придётся его детям давиться жидкой пшённой похлёбкой с сухой лепёшкой.

Детей им Аллах послал на удивление много – Карим, Саид, Гульчехра, Ситора, Айгуль, Ойниса и самая маленькая – Умида, которой едва исполнилось два года. Тяжёлая сердечная боль мучила Халила, когда последний их ребёнок родился мёртвым, а перед ним ещё и мальчик, не прожив двух дней, умер. Жена убивалась по умершим детям, но Халил знал, что не многим так везёт в жизни – семеро детей здоровы, красивы. Карим и Саид помощники в мастерской, не просто помощники, готовые мастера. Старшие дочки удачно выданы замуж. Карим нынешней весной женился на соседской девчонке. Семья небогатая, но уважаемая, а девушка красивая да кроткая. Вечером, когда все усаживаются за обильный дастархан, да ещё двоюродный брат с женой и ребёнком – словно свадьба во дворе.

Халил любил красивую одежду, но в Афарикенте никто из ремесленников не стремился выделиться ею. Зеркала в доме не было, уж очень редкая вещь, но латунный поднос услужливо отражал зрелого привлекательного мужчину в расцвете лет! Халил носил простые белые куйлаки и штаны-иштон – широкие шаровары, сужающиеся к щиколоткам. Куйлак все мужчины подпоясывали платком – кийикча. Выйти без него на улицу значило опозорить себя на веки вечные. Свёрнутый в жгут платок можно развернуть и использовать при случае вместо молитвенного коврика.