Первый в строю (Красноармейские рассказы)
Шрифт:
Комэск подходит к пирамиде.
— А ну-кось, посмотрим, как винтовочки себя чувствуют… Взял первую попавшуюся винтовку, нажал левой рукой на спусковой крючок, а правой вынул затвор. Прижмурил левый глаз, стал рассматривать на свет канал ствола.
— Плоховато смазываете, плоховато. Вот посмотрите, отдел-ком…
Отделком берет винтовку.
— Да. В патроннике есть небольшие хлопья. Масло грязное, товарищ командир, трудно лучше смазать.
— Бросьте выдумывать! Масло как масло. Смазываете неверно. Нужно, чтобы протирка с тряпочкой в канал ствола
Комэск подходит с другого конца пирамиды.
— А это что ж?- показывает он рукой на винтовку.
— Это… Товарищ Наталюк! — кричит отделом.
– Вы курок не свернули.
Наталюк подбегает и сворачивает курок затвора.
— Ну, идемте в лен-уголок,- говорит комэск, — в шахматы сразимся. Я слыхал, Светиков у вас чемпионом заделался.
— Настоящий Капабланка! Алехин!
— Куда там Алехин! Он даже отделкома Мрыхина вдребезги разбивает…
— Треплются они, товарищ командир. Ну, обыграл раз Мрыхина…
— Ладно, ладно.
Ленинский уголок — это наш эскадронный клуб. Тут мы устраиваем собрания, читаем газеты, журналы, играем в шашки, шахматы, домино. Вечерами часто пляшем под гармонь, а то и частушки поем.
Иду и я в ленинский уголок газету свежую почитать. Я полпредом в Китае состою.
У нас в эскадроне есть кружок текущей политики. И все, кто в нем участвуют, назначены полпредами в разные страны. Следить, значит, надо по газетам за всем, что там делается, и на кружке докладывать. Я — полпред в Китае, Светиков — в Англии, Наталюк — в Германии.
Лен-уголок — большая светлая комната. Посредине стоит длинный стол, покрытый красной материей. На столе газеты, журналы и книжки разложены. Подходи и читай, что тебе нужно: тут и программа ВКП(б) есть, и «Как пахать землю под яровую пшеницу», и газета «Красная звезда».
К стенам прилипли маленькие шахматные столики. От потолка по стене к столикам тянутся провода. Это — радио. В каждом столике две пары гнезд для наушников. Играют шахматисты и слушают музыку или доклад из Москвы.
В углу на высокой подставке стоит бюст Ильича. Это — приз эскадрону за хорошую рубку лозы. Рядом бюст Карла Маркса,- комсомольцы на полковом политбое отвоевали. Направо от дверей, висит стенгазета «Клинок» и электрическая доска «Проверь свои знания». Доска разделена пополам белой чертой: слева — вопросы, справа-ответы. Под каждым вопросом и ответом есть штепсель. У доски, как всегда, возятся несколько красноармейцев. Они спорят, в какое гнездо воткнуть вилку.
— В это!
— Нет, в это!
Один из спорщиков воткнул вилку сначала под вопросом, а потом под ответом. Вверху доски вспыхнула красная лампочка,- значит, ответ верный.
— Вот! я говорил! — крикнул он. — Я, брат, в таких делах кое-что смыслю.
— Читай, что там!
Красноармеец прочел:
— «Какая религия признается в СССР?»
— Ясно — православная.
— Эх ты, голова пришитая! Отчего же православная? Может какая другая?
— Да православных, ведь, больше…
— А нам, безбожникам,
— «Всякая религия-дурман для рабочих и крестьян». Значит, никакая религия в СССР не признается.
— Да я ж так и думал…
Весь секрет этой игры заключается в том, что гнезда штепселей под вопросом и ответом соединены медной проволокой. Доска включена в городскую электрическую сеть. Прямо к лампочке тянутся провода. Если воткнешь вилку правильно, лампочка вспыхнет.
Эту доску мы сделали недавно. Комэск ездил в отпуск на Дон и там где-то видел такую. Как приехал из отпуска, так сразу к Шитову, нашему столяру и электротехнику.
— Сможете сделать электрическую доску? — и рассказал ему, как она устроена.
Через два дня доска была готова. Секретарь партийной ячейки написал вопросы и ответы. Я и Светиков помогали ему. И вот теперь у этой доски всегда толкутся и спорят красноармейцы.
— За этот столик? — спрашивает Светиков комэска, входя в ленуголок.
— Ну, нет. Я вчера за ним проиграл партию комвзводу Гришину. Да ладно, расставляйте бойцов.
Расставили на клетчатой доске фигуры, готовятся к бою.
— Начинайте, товарищ командир.
— Давайте уж вы. Почет игроку, — говорит комэск и смеется.
Когда он смеется, шрам у него на щеке растягивается и становится похожим на розовый огрызок яблока.
— Отчего это у вас? — спрашивает кто-нибудь комэска.
— В атаке один мертвец отметину наложил…
— Как же это мертвец?
— А так: он рубанул, и я рубанул. Он свалился, а я, вишь, цел. Вот и шашка его.
Клинок у комэска в серебряной оправе. Взял он его в том самом бою, перед которым ходил в разведку.
Здорово комэск рубил этим клинком лозу… Пронесется на своей «Поэзии» вороной — и ни лозочки после него не останется.
Ловко работал! Первым ударником был.
Помню, однажды на стрельбе подходит он к нашей смене и говорит:
— Вызываю вас всех на соревнование — кто больше очков выбьет.
Взял винтовку у красноармейца Крюкова, зарядил пятью патронами и лег между мною и Светиковым. Прицеливается.
Мишень в двухстах шагах от нас — круглое черное пятно.
Я тоже целюсь, и кажется мне, что подмигивает кто-то из-за мишени: «промажешь… промажешь…»
Выстрелил я три патрона. Смотрю на комэска. А он обнял винтовку и не шелохнется, не дышит. Словно прирос к земле. Только кончик штыка вверх немного приподымается — цель на мушку комэск сажает.
Выпустили мы все по пяти патронов и пошли к мишеням смотреть, много ли настреляли.
Чуть-чуть не дотянулся я до комэска. Он сорок шесть, а я сорок три очка выбил. А всего можно было пятьдесят очков выбить.
Улыбается комэск и говорит:
— Ничего. Если каждыми пятью выстрелами четырех фашистов на войне ухлопаешь, благодарность получишь от Республики.