Первый в строю (Красноармейские рассказы)
Шрифт:
Я — кавалерист. У меня резвый конь, меткая винтовка и острая шашка. В эскадроне нас больше ста человек.
Вот нами-то и командовал товарищ Горбунов, а попросту комэск Вася.
Жили мы по-ударному. Учились хорошо стрелять, рубить на лету противника.
В свободное от военной службы время читали газеты. От них все больше несло порохом. Я, как полпред в Китае, особенно это чувствовал. В газетах каждый день — заметки о налетах на Китайско-Восточную железную дорогу. В кружке только
— Ну, что, полпред, будет война?
— И на что им эта дорога понадобилась?
— Для войны и понадобилась, — говорю я. — Дорога у самой границы, возить по ней китайцам нечего.
Дорога эта построена еще в царское время. После Октябрьской революции мы с китайским правительством заключили договор- пользоваться дорогой вместе.
Французские и английские капиталисты испугались нашей пятилетки и подкупили китайских генералов, чтобы они затеяли с нами войну. И белые, что после Октября в Китай удрали, зашевелились: организуют банды, подходят к границе.
Наш лагерь стоит в сорока километрах от границы. Каждый день тревожно -посматриваем мы на сопки. Если вздумают генералы перейти красную черту, нам первым выступать.
После восьми часов учебы спится хорошо.
Был четвертый час, и весь эскадрон спал. О бессоннице нам и вспоминать не приходится — не бывает ее у красноармейцев. Крепко спал и я.
Вдруг дежурный по эскадрону во все горло:
— Поднимайсь! Моментом одевайсь, умывайсь — и в лен-уголок!
Оделся я быстро, как по тревоге полагается.
В пять минут все были готовы.
Собрались в лен-уголке.
— Что случилось?..
— Почему это нас подняли?..
Вошел комэск. Тут притихли все.
— Товарищи, — сказал комэск, — сегодня китайские генералы вооруженным путем захватили Китайско-Восточную железную дорогу. Часть служащих убили, част арестовали и посадили в тюрьму.
Эскадрон заволновался, загудел.
— Будем на-чеку, — сказал комэск. — Может, сегодня нам дадут приказ, и мы должны будем выступать. Помните, от нас граница — рукой подать. Долой захватчиков-белобандитов!
— Долой!.. Долой!..
Это было 13 июля 1929 года.
Назавтра комэск получил приказ: отбить отряд белокитайцев, перешедший границу и находящийся в сопках в тридцати километрах от нас.
Выехали мы рано утром. Комэск, как всегда, впереди.
Кругом сопки. Сопки — вроде гор, только не очень высокие. Куда ниже, чем у нас на Кавказе.
Едем.
Вдруг справа будто трещетка заговорила — выстрелы посыпались.
— Слезай с коней! — кричит комэск. — Коноводы с конями за ту сопку… — И рукой показывает.
Залегли мы в сопках, и пошла перестрелка с белокитайцами.
Лег я неподалеку от комэска, как тогда на учебной стрельбе, сжал винтовку, глазами между сопок шарю. Вижу, пробирается по фронту какой-то ферт в галифах.
— Два!-крикнул комэск. Это он считает, сколько врагов советской власти ухлопал.
У меня затвор был неисправен — довинтил я курок с пуговкой, и дело пошло.
Смотрю, комэск мне знак дает, чтобы я подполз к нему.
— Там, между сопками, пулемет, — говорит комэск. — Отсюда его не снять. А снять нужно.
Огляделся я кругом. Вправо — сопка высокая. На ней — куст. Если на сопку взобраться, виден будет пулемет вражеский.
— Есть, — говорю. — Только прикройте пулеметным огнем.
Рассказываю план свой: так, мол, и так, все подробности.
— Идите. Первый пулемет, усиленный огонь по пулемету противника!
Приняли пулеметчики команду и давай строчить.
Пригнулся я и бегу на сопку.
Визжат в ушах пули, словно запертые в хлеву поросята. Роют землю у самых ног. Две шальные в винтовку угодили — даже щепки от приклада в сторону отлетели.
Лег я за куст и не пойму: то ли порохом пахнет, то ли зеленым кустарником. Хорошо пахнет! Развернул я куст руками и вижу: трясется пулемет, пули с огнем выплевывает. Из-за щита торчит голова пулеметчика. А по левую сторону от него солдаты залегли. Человек сто пятьдесят будет.
Прицелился я в пулеметчика, выстрелил… Хоть бы что! Еще злее дождик свинцовый.
«Вот шут,-думаю, — промахнулся!»
За первой вторую, третью пулю пустил. До этого голова пулеметчика из-за щита торчала, а тут вдруг спряталась.
Замолчал пулемет.
Бежит к пулемету офицер китайский и руками размахивает, кричит что-то солдатам. Поймал я его на мушку. Покачнулся он и на землю ничком повалился.
Сполз я с сопки и — бегом к своим.
А комэск уже команду подал:
— Второй и третий взвод, по коням! Во фланг! Остальные за мной. В атаку!
Бросились наши в ту сторону, где бандиты залегли. Кричат «ура»
Спервоначалу те отстреливались, потом видят, дело дрянь,- и наутек. Командиры ихние кричат что-то по-своему: наверное, чтоб не убегали. Да где там! Со всех сторон напираем мы. Впереди комэск. А с флангов наши на конях летят, слышно, как подковы о камни звякают.
— Сдавайтесь! — кричим мы солдатам китайским. — Ничего не будет вам. А то хуже порубаем…
Которые останавливаются, а которые бегут. Видно, нарассказали им про нас, что большевики, мол, не люди, а зверье.