Первый выстрел
Шрифт:
— Тогда запрягай линейку оружие везти!
И это было сказано так, что Юра по-настоящему поверил.
Серый был запряжен в линейку. Через полчаса ко двору подъехала пароконная подвода с местными комсомольцами. Юра, вооруженный наганом, передал свою винтовку Али. Здешние комсомольцы были с охотничьими ружьями.
Светило ли солнце, дул ли ветер, кто им встретился на дороге — ничего этого Юра не запомнил. Было не до того.
— Значит, так, — шептал Али. — Идите сразу на второй этаж, и там, в кучах фасоли, револьверы.
— А ты?
— Я подожду здесь. И еще кого-нибудь оставь.
Али и Степа остались во дворе, а Юра, Коля и два новых комсомольца, здоровенные парни, вошли в дом.
В нижней комнате Юру встретил дряхлый старик с белой бородой, с острыми, бегающими глазами. Он был одет в черный костюм.
Юра сказал:
— Здравствуйте! Оружие есть?
— Мы мирные люди, — ответил хозяин.
— Пошли наверх, — скомандовал Юра и зашагал по лестнице на второй этаж.
Хозяин пошел следом. Это была очень длинная комната, во всю длину дома. На полу кучами была насыпана фасоль. И больше ничего. Ни шкафов, ни сундуков. Где же оружие. Вот скандал!
— Где оружие? — спросил Юра.
— Нет оружия, — улыбнулся хозяин. — Здесь зерно!
Юра посмотрел на комсомольцев. Один из них показал глазами на кучи фасоли. Юра подошел, засунул руку поглубже в фасоль и — вытащил маузер. Сунул еще раз — и снова вытащил револьверы: маузеры, наганы.
Юра посмотрел на хозяина. Тот уже не улыбался.
— Сами удивляемся, откуда оружие, — сказал он. — Наверное, паршивые мальчишки притащили.
В кучах фасоли нашли семнадцать револьверов, пять мешков с патронами к ним, три винтовки.
— Ты арестован! — объявил Юра хозяину.
И тотчас же в доме раздался плач. Плакали женщины. Неизвестно, как они услышали и откуда взялись, но три женщины окружили старика.
Юра вышел на двор. Там, возле Али и Степы, уже стояли семеро угрюмых мужчин. Они что-то говорили Али зло и угрожающе, тот отвечал по-татарски.
Ребята погрузили на линейку револьверы, сложенные в мешок, мешок с патронами, винтовки и поехали дальше.
Через три дома в стогу сена, стоявшем во дворе, обнаружили тридцать пять винтовок разных систем и патроны к ним.
На улице их уже ждала толпа человек в пятьдесят.
— Он в доме! — прошептал Али.
— Кто? — не понял Юра. — Агент из Турции?
— Да! — совсем тихо ответил Али.
— Пойдем!
Али укладывал винтовки на подводу. Возле подводы стояло уже десять новых комсомольцев, и каждый из них держал в руках выбранную им винтовку.
Али и за ним Юра вошли в дом.
Высокого мужчину во френче они обнаружили под грудой одеял.
— Вы кто? — спросил Юра.
— Я? Партизан! Разве не узнаёшь? Ты еще ответишь. Какое право имеешь меня задерживать, а? На бумагу, читай!
Юра три раза перечитал удостоверение.
— Поедешь с нами в Судак, — сказал Юра, не зная, что и думать.
—
Когда они уже проехали полпути, в том месте, где дорога шла через виноградники, арестованный соскочил с подводы и юркнул в кусты. Коля крикнул:
— Назад!
Выстрелил по нему из винтовки, все погнались и догнали. Арестованный пытался вырваться, даже кусался. Но ему связали руки.
С триумфом проехали комсомольцы по Судаку и остановились возле ревкома. Гаврилова не оказалось. Его заместитель Биляль Амир сейчас же запер арестованного в комнате на втором этаже, расспросил Юру о подробностях и сказал:
— Кто поручил?.. Молодцы! Захваченные винтовки сдайте Сандетову на склад.
Но когда узнал, что большая часть винтовок осталась у таракташских комсомольцев, он вышел из себя и приказал немедленно отобрать их и привезти сюда. Юра отказался. Они поссорились.
Юра с Колей отправились к Сергею Ивановичу. Он был чем-то очень озабочен. Хмурил брови, ходил по комнате и выспрашивал все подробности, как все произошло. Юра рассказал о ранении Юсуфа.
— Я как раз из больницы. Получил записку Юсуфа с просьбой поскорее приехать. Но записка попала ко мне поздно. Юсуф умер.
— Умер?!
— Да, умер. Рана сама собой. Но смерть произошла в результате отравления… Теперь слушайте меня внимательно. Какого черта вы оставили арестованного в ревкоме, а не привезли сюда?
— Биляль приказал! — сердито сказал Коля. — Он поместил его в комнату на втором этаже.
— Я уже послал за арестованным. И вот что. Ребята вы боевые, только не самовольничайте. Об этом оружии мы знали и вели наблюдение, а вы нам всё сорвали. Потому что… Одним словом, чтобы больше никаких самовольных обысков! Таракташских комсомольцев разоружать не будем. Только вы держите с ними самую тесную связь. В ближайшее время выступим прочесывать горы и возьмем их с собой.
В дверь постучали. Вошел посланный Сергея Ивановича, молодой смуглый чекист.
— Арестованный убежал!.. — доложил он.
Для Серого уже давно не было овса, не было и крошки хлеба. Впрочем, хлеба не было и у его хозяев — по карточкам выдавалось всего по сто граммов, да и то не каждый день. На шубку, привезенную еще из Эрастовки, Юлии Платоновне удалось выменять немного пшеницы, и Юра перемалывал ее на ручной мельнице. Молоть было не очень трудно, но скучно. Знай вращай верхний жернов деревянной ручкой, приделанной железным ободом к его боку. Правой крути, а левой бери пшеницу по зернышку и закладывай в отверстие посредине жернова. Мука сыплется чуть-чуть, сразу и не заметишь. Собирай ее с деревянного стола — и в тарелку. Ох, и нудная же работа! Мелешь час, мелешь два, а муки получишь всего каких-нибудь полкилограмма. Но и то добро! Можно испечь лепешку. От своего кусочка Юра отрывал и для Серого.