Пёс империи
Шрифт:
– Кто, кто там?
– Это я.
Лязгнул засов, дверь распахнулась, и Шагэ повисла на шее Кинта…
– Хвала Небесам! Это ты…
– А ты ждала кого-то еще? – Кинт приобнял ее за талию, это было скорее на рефлексах, потому что Шагэ была готова просто сползти на пол… – тихо, ты что?
– Дурак! – Шагэ кулачком стукнула Кинта по спине, – сначала твоя телеграмма, я сутки головы не поднимала от тех бумаг, потом этот странный старик…
– Чекар его имя.
– Я уже знаю, – Шагэ отстранилась и посмотрела в лицо Кинту, – мне хочется, чтобы ты исчез из моей жизни, но как только об этом подумаю, сразу трясет…
–
– А вообще, ты сам виноват! – она нежно оттолкнула его от себя.
– В чем?
– В том, что ты есть! – Шагэ взяла Кинта за руку и потянула за собой, – пойдем, соседи стали любопытны в последнее время.
Шагэ была как всегда прекрасна, даже в домашнем халате и с растрепанными огненно-рыжими волосами. Повесив на крючок в прихожей плащ и трость, Кинт проследовал в гостиную.
– Вот, это для твоей малышки, – Кинт положил на стол картонную коробку.
– Какие мы заботливые!
– Не язви!
– Спасибо, – Шагэ убрала коробку с конфетами в ящик тумбочки, – ты надолго?
– Сначала поговорим и я решу.
– Нет, мой дорогой, Кинт Акан! Решу я!
– Хорошо, – Кинт пожал плечами, – тебе удалось сделать фотокопии, как я просил?
– Нет! Я же сказала, я сутки не сомкнула глаз и перерисовывала все от руки.
– И как, получилось?
– Вполне.
– Неси сюда.
Конинг
– Мама! Там этот дядя в усах, который отца забрал! – прокричал Дайм и побежал от окошка в детской на кухню.
– Что? – не поняла Сэт, она возилась у очага с завтраком.
– Ну дядя, – Дайм нахмурился, погрозил матери пальчиком и попытался спародировать отца, – не доверяй синим камзолам! Там тот усатый по улице идет…
Вытерев руки о фартук, Сэт прильнула к окну и увидела Мореса, он уже свернул в узкий проход между лавкой и соседским забором, а через секунды раздался настойчивый стук в дверь.
– Сынок, иди к себе, – Сэт погладила сына по голове и нежно подтолкнула в спину.
Дайм нехотя отправился в детскую, подтянув пижамные штаны.
– Только не говорите, что что-то случилось с Кинтом! – открыв входную дверь, вместо приветствия заявила Сэт с металлом в голосе.
– Здравствуйте мадам, – Морес приподнял форменный котелок и учтиво поклонился, – Я тоже рад вас видеть… с Кинтом я виделся часов восемь назад, с ним все в порядке, а вот у вас тут, насколько мне стало известно, что-то происходит, я получил вашу телеграмму…
– Проходите, – Сэт отступила и указала рукой в сторону гостиной.
– Так что случилось? Рассказывайте, – Морес снял котелок и положил на стул, сам же садиться не стал, а заложив руки за спину, приготовился слушать.
– Какой-то бред! Я не знаю всех подробностей, но отца арестовали и обвиняют в мародерстве во время Северной войны.
– Что, простите? – у Мореса поползла вверх тонкая бровь.
– Я же говорю, бред! Его уже допрашивал какой-то судья из Мьента, а отца содержат в гарнизонной тюрьме. А еще… Маар сказал, что отцу обещали снисхождение, если он даст показания на Кинта, будто это он отдавал приказы на мародерство.
Со стороны улицы донеслось тарахтение моторного экипажа, затем в лавке что-то громыхнуло и послышались шаги. Морес прислушался…
– Это Маар приехал, он нам
– Очень кстати, пригласите его сюда.
– Что-то с Кинтом? – сразу же спросил Маар, пройдя в гостиную и увидев Мореса.
– С Кинтом все в порядке… Доброе утро, Маар, – Морес шагнул на встречу и протянул правую руку, но потом опомнился и протянул левую, – отвезете меня к ратуше, судья ведь там?
– Да, как паук там расселся, плетет свою паутину… мерзкий тип! – Маар ответил на рукопожатие.
– Поедемте, я не располагаю большим количеством времени. Мое почтение, мадам, – Морес снова чуть поклонился, поднял со стула котелок и вышел из гостиной.
– Это все из-за коменданта, капитана Токэ, – Маар завел двигатель и снял экипаж с тормоза, – он на госпожу Григо глаз давно положил, все таскался в лавку с цветочками да сладостями, еще до того, как Кинт нашелся. А потом стал господина Григо провоцировать… это точно его пакость, господин Морес, всем это понятно.
– Очень интересно, – Морес поправил пенсне, – едем в ратушу.
Один из городовых отступил от двери ратуши, а второй открыл ее, пропуская высокого господина в форменном синем камзоле, с колючим, ледяным взглядом за стеклами пенсне…
– Где судья из Мьента? – на ходу спросил Морес.
– Выехал! – громко ответил тот, что не держал дверь.
– Куда? – Морес остановился и развернулся на пятках.
– В гарнизонную тюрьму!
Морес ничего не сказал в ответ, шустро сбежал по ступенькам, запрыгнул обратно в ожидавший его экипаж, и тот тут же рванул с места, насколько это возможно для такого старья. Было уже позднее утро, Кониг проснулся и ожил – задымили трубы лесопилок и силовых установок портовых кранов, на пристанях гудели баржи, сезонные рабочие компаниями забирались в грузовые фургоны, что повезут их в лес. На главной улице старого Конинга открывались лавки и салоны, и те, кто вчера перебрал и кому не нужно спешить, с помятым видом потянулись в салоны за спасительной выпивкой. В Конинге все еще очень популярен конный транспорт, отчего немощеная центральная дорога была усыпана лошадиным навозом, который иногда убирали, соскребывая в сторону сточной канавы. Раз в месяц жители Конинга устраивали общую приборку, выходили на улицы, вооружившись метлами и лопатами. Это уже давно сложившаяся традиция, и уже не столько для наведения порядка, сколько возможность собраться и выпить, приезжим познакомиться, многочисленным вдовам найти новых женихов, а вечером, на тесной набережной устроить большую городскую пьянку. В Конинге все совсем не так, как в других городах терратоса, да, здесь есть своя аристократия, но здесь нет ни одного нищего. Здесь любому предложат работу, пусть незначительную, пусть за малое количество кестов, а порой и просто за еду, но уже давно никто не голодает в Конинге.
– Да уж, – поглядывая по сторонам, заметил Морес, – у вас здесь что, действительно нет бездомных и попрошаек?
– Господин Морес, – Маар даже хохотнул, – может, когда с осени и останется пара бездомных, что обычно из сезонных рабочих, которые пристрастились к шанту и их вышвырнули из артели, но сами подумайте, кто в нашу зиму выживет без теплого угла? Старик Дукэ бывает добр, и пускает кого из таких в каретный сарай пожить, но гоняет их так, что те забывают с какого края бутыль шанта распечатывается! О, вот и комендатура, но меня туда не пустят…