Пес имперского значения
Шрифт:
— Здорово, Толич! Что-то редко видимся в последнее время. Дела?
— Они самые, выше головы. Кстати, с праздником!
— И тебя, — Алексей Львович улыбнулся в бороду. — Только христосоваться сегодня не надо, как на Первомай.
— Не я первый начал. Это ты постановил праздновать пасху каждый год первого мая каждый год.
— И что, разве хуже стало? И потом, что это за день был — международной солидарности трудящихся? Вот скажи, Толич, тебе есть какое дело до трудящихся Америки, или там Бразилии? Скажи честно — никакой Гондурас не беспокоит?
— Да пошли
— Ничего страшного, товарищ Логинов, эти стены слышали и не такое. Жалко только, что и Вы разделяете мнение товарища Патриарха. Я уже полтора часа пытаюсь объяснить, что он неправ.
— В чём? — возмутился Акифьев. — В том, что не даю выбрасывать народные деньги на помойку?
— Ну зачем же сразу так категорично, Алексей Львович? Неужели нет более деликатного термина?
— Да как угодно обзовите, смысл не изменится. Виданное ли дело — сто миллионов рублей на поддержку освободительного движения в Африке? Дайте товарищу Логинову половину… и две танковые дивизии — освободит любую Африку.
— Хоть завтра, — согласился нарком. — Сегодня уже не успею.
— Вот этого не нужно, — Сталин покачал головой. — Пусть освобождаются сами, иначе нам же и кормить придётся.
— После Анатолия Анатольевича? — Патриарх усмехнулся. — Сомневаюсь.
Иосиф Виссарионович с укором посмотрел на обоих:
— А как же имидж страны? Так, кажется, говорил генерал-майор Раевский?
— Он много чего говорил, в том числе и по этому вопросу. Напомнить?
— Не нужно, Алексей Львович. Но всё же — как быть с дружбой народов?
— А мы разве не дружим? Вот, спросите у наркома иностранных дел. С Норвегией, с Корсикой, с Балтийской конфедерацией, с Деникиным. За деньги — даже с Испанией. Мало? Так уже пару месяцев японцы в друзья набиваются. Монголы те же…. Вам ещё негров подавай!
— Мне, как русскому человеку, чужд всякий расизм, — Сталин, видимо в качестве аргумента, покрутил в воздухе трубкой.
— Кто о нём говорит, Иосиф Виссарионович? Разве можно называть расизмом обычное христианское благочестие?
— О чём Вы?
— Всё о том же…. Господь, как Вы помните, создал человека по образу и подобию своему. Так?
— Так.
— Не возражаете, да? Я вот, например, не могу себе позволить кощунственной мысли, что Бог был… хм….
— Логично, — согласился вождь. — Но, думаю, всё же оставим это для служебного пользования?
— А куда деваться? — Патриарх тяжело вздохнул и перекрестился. — Ради блага государства возьму на душу и этот грех. В обмен на некоторые уступки.
— Ладно, будь по Вашему, — кивнул Сталин раскуривая трубку. И пожаловался наркому: — И вот так, товарищ Логинов, по каждой статье бюджета. Какие экономисты в правительстве были, а? И где они сейчас? А их Каменев с Ворошиловым перестреляли. И примкнувший к ним Будённый.
— Педерасты были, а не экономисты, — опять возразил Акифьев. — В стране жрать нечего, много они наэкономили? И ты ещё недоволен? Вот, возьми всё того же Семёна Михайловича…. Скажи — ему
Анатолий Анатольевич из-за спины Сталина пытался знаками объяснить патриарху, что мол нельзя так разговаривать с вождём, но случайно задел бутылку, стоявшую на краю стола. Она предательски звякнула, привлекая всеобщее внимание.
— Вы не беспокойтесь, товарищ Логинов, — Иосиф Виссарионович переставил коньяк подальше. — Вы думаете, он с Богом будет иначе говорить?
— Уж как-нибудь сам разберусь с Господом, — Алексей Львович опустился в заскрипевшее под его весом кресло. — Я же у него не прошу ничего. Наоборот, помогаю по мере сил. И от других того же требую. Как ни крути, а ваш этот коммунизм, будь он неладен, здорово напоминает Царство Божие, только здесь, на земле, построенное.
— Ну, это ты загнул!
— Ничуть. Жизнь всё расставит по своим местам. И шапку Мономаха в том числе.
Сталин насмешливо ухмыльнулся и расправил усы большим и указательным пальцами. Настойчивость Патриарха в этом вопросе заслуживала одобрения и уважения, но…. Но прошло всего семнадцать лет, как свершилась революция. Нет… удачно получился переворот — с собой Иосиф Виссарионович был предельно честен и откровенен. Может быть потом, через много лет…. Правда, закрадывается подозрение, что эти хитромудрые генералы — Каменев, Ворошилов, Шапошников, имеют собственный взгляд на данный вопрос. Особенно Сергей Сергеевич. Что только стоит его афера со школьными учебниками истории, которые по всей стране заменили на новые в течении месяца. Денег потрачено немереное количество, ладно ещё доставку книг в труднодоступные районы удалось совместить с учениями дальних бомбардировщиков. Сколько оленей в тундре поубивали тяжёлыми пачками.
А газеты? Да-да, те самые, которые почти год уже находятся под чутким руководством высокопоставленных прохиндеев. "Пионерскую Правду", и ту под себя подмяли. Её в первую очередь. Теперь их читать невозможно. Какой номер ни откроешь, везде: — "Продажная сущность политики Петра Первого, и его взаимоотношения с мировой закулисой", "Исследование советских психиатров мрачного периода последнего царствования"
И только один Александр Третий в тех статьях миролюбив, велик, и грозен. Ну, прямо, вековечная мечта русского народа об идеальном правителе — хоть икону с него пиши. И Булгаков хорош — тихой сапой проталкивает везде свою версию зимнего отдыха императора в начале тысяча восемьсот семьдесят восьмого года. С некоторыми пикантными подробностями. Угу, и каким бы чёртом его в Гори понесло в такую-то пору? Нет, не Михаила Афанасьевича. Но, кстати сказать, его гнусные измышления имеют определённый успех. Не далее как вчера, за завтраком, дочь Светлана, задумчиво оглядев отца, предложила отпустить бороду. И Васька её поддержал — чтобы как у деда, говорит.