Пес имперского значения

Шкенёв Сергей Николаевич

— Гони в "Лила", шеф! — бросил Раевский по-русски, удобно развалившись на переднем сиденье. И тут же перемазал его краской со своей заляпанной блузы. — И быстрее, плачу два счётчика.

К большому удивлению водитель прекрасно всё понял и ответил тоже на человеческом языке:

— Простите, месье, вы из России?

Надо же, какой наблюдательный. И как догадался — по произношению, манере поведения, или часам с надписью "Командирские" на руке у напарника? Спалились,

что называется.

— Ага, оттуда, — ответил Изя, нащупывая в кармане пистолет. — А что?

— Я тоже, — обрадовался таксист. — Только очень давно уже… Разрешите представиться — Карасс Роман Григорьевич.

— Русский? — уточнил Берия с заднего сиденья.

— Так точно, русский. Из поволжских немцев.

— А в звании каком? — Лаврентий Павлович взял инициативу в свои руки. — Где служили? Почему не у Деникина?

— Штатский я, инженер, — слегка смутился водитель. — А к Антону Ивановичу не успел попасть — находился под следствием.

— Вот как? И каким же образом вы там оказались?

— Видите ли, — Роман Григорьевич поправил очки в простой металлической оправе, похожие на пенсне Лаврентия Павловича, — я написал статью о Льве Троцком.

— Разоблачительную, надеюсь?

— Ну разумеется. А некто Геродот Евграфович Полуграфов из газеты "Парижский клошар" обвинил меня в сталинизме, большевизме, и национальной гордости великороссов.

— Разве это обвинение? — удивился Раевский, предлагая Карассу сигару. — Это комплимент.

— Сейчас да, но полгода назад такие слова были чреваты…

— И за статью вас запрятали за решётку? — усомнился Берия.

— Не совсем так. Я сломал Полуграфову челюсть и два ребра, а потом вызвал на дуэль, которая и состоялась после выздоровления журналиста.

— Вы его убили?

— Нет, — Роман Григорьевич покачал головой. — Зная о моём плохом зрении, Геродот Евграфович предложил стреляться на старинных дуэльных пистолетах…, собака.

— Собак не трогайте, — глаза Израила опасно прищурились.

— Значит её самка, — покладисто поправился Карасс. — Пот из этого пистоля я Полуграфова и того-с…

— Так всё же застрелили?

— Нет, отстрелил.

— Чего?

— А всё что было, то и отстрелил.

— Страсти-то, какие! — ужаснулся Раевский.

— Ага, — грустно согласился Роман Григорьевич. — Только ему всё одно это без надобности было, а я три месяца под следствием провёл. Работу вот потерял, пришлось в такси устраиваться.

— Вы кто по специальности будете, разрешите полюбопытствовать? — Берия достал из кармана блокнот.

— В последнее время занимался проектированием холодильных установок.

Лаврентий Павлович кивнул, перевернул несколько страниц и задумался, делая пометки карандашом. С этим всё понятно. Сейчас из въевшейся привычки к коллекционированию профессионалов

подберёт подходящую вакансию, и запузырит Карасса куда-нибудь в жаркие края, в Кушку или Мары, где офицеры от скуки развлекаются гонками на ишаках или метанием на дальность ядовитых змей. А чего? Мне приходилось неоднократно бывать в тех местах по работе и пить тёплую водку. Холодильники там просто необходимы. Но, видимо, у Берии имелось своё видение ситуации.

— Роман Григорьевич, а вы не хотите вернуться на историческую родину?

— Это куда?

— Ну, допустим, в Баварию.

— Простите, но мои предки приехали в Россию из Померании.

— Да? — Лаврентий опять заглянул в блокнот. — Её Антон Иванович не отдаст. Может согласитесь на Шлезвиг-Голштейн?

— Каким образом? — Карасс, не привыкший к глобальности наших мыслей, пребывал в некотором недоумении. ОН даже выключил двигатель своего такси, тарахтевший на холостом ходу и мешающий разговору.

— Элементарно, — подхватил Раевский. — Вы его завоюете.

— Как, я же штатский?

— Не вопрос, — Изя театральным жестом рванул на груди блузу, под которой оказался лейб-гвардейский мундир со всеми регалиями. Потом вытащил неизвестно откуда здоровенный акинак, видимо хранимый ещё с битвы на Каталаунских полях, и плашмя хлопнул Романа Григорьевича по плечу. — Поздравляю вас прапорщиком. Лаврентий Павлович, пишите приказ.

— Уже готово, — Берия протянул лист бумаги. Потом ещё один. — Вот это записка к барону фон Таксу, найдёте его в Советском Союзе. И запомните пароль: — "Здравствуйте, вы не из Конотопа? Могу предложить капканы на волков". Отзывом будет следующая фраза: — "Спасибо, но нам нужны только на Капланов" Всё понятно?

— Так точно! Когда выезжать?

— Не торопитесь, товарищ прапорщик, — укорил Израил, приводя одежду в надлежащий вид. — Мы же ещё не обмыли ваше звание.

— Тогда в "Клозери де Лила"? — Карасс завёл машину.

— Упаси, Господи! — в ужасе воскликнул Изя. — Кто же вспрыскивает новенькие погоны в непотребном кабаке?

— А сам? Напомнить?

— Чего? Ты про "Донон"? Так он стал непотребным только на вторые сутки нашего пребывания там. Так что не надо гнусностей… Едем к "Максиму"!

Житие от Израила

Утро, хмурое утро, кто же тебя выдумал? Что, Гавриил уже когда-то говорил эти слова? Вполне может быть, только легче от этого знания не становится. Где я? Или мы? Да, точно мы, вот Лаврентий Павлович спит в вычурном кресле с позолоченными ножками, а из-за балдахина роскошной кровати доносится знакомое похрапывание непосредственного начальника. А кто тогда на диване калачиком свернулся? Точно, инженер Карасс, нас же вчера четверо было.